Марьяна Мирная - Невеста ворона

— Мне не нравится, как это звучит.

Я пожала плечами.

— Привыкай, я теперь твоя королева.

На её лице промелькнула призрачная улыбка.

Вот такая она, королевская жизнь, — ни секунды покоя.

Прошла неделя. События минувших дней несколько улеглись, хотя до нормы было как до Луны пешком. После всего случившегося Юджин не погрузился в траур, как можно было подумать, но и до конца пришедшим в себя назвать его было сложно. Он по-прежнему много работал, хотя работа чаще всего заключалось в том, что он непонимающе смотрел на бумаги или вообще сидел, уставившись в одну точку. Ежедневно я совершала попытки его расшевелить, почти все безрезультатные.

Зато пока мой муж рефлексировал, у меня появилась возможность проявить себя как правительнице. Удивительно, но мне это начинало нравиться. В Эйа существовало такое понятие «Час королевы». Несмотря на то, что это похоже на название вечернего ток-шоу, Час королевы — важный элемент демократии, как мне объяснил Рихард. Да, в общем-то, мне и самой нравилось принимать людей, беседовать с ними и особенно помогать, когда возможно. Согласно законам Эйа каждый подданный мог в течение этого часа обратиться ко мне с вопросом, просьбой, предложением. Иногда, конечно, люди просили какую-то ерунду или вообще ничего не просили, а исторгали на меня поток чистого безумия. Встречи проходили в тронном зале, то есть непосредственно для них мне не нужно было помещение, но спустя где-то месяц исполнения мной обязанностей разного рода бумаг, записей, указов развелось столько, что и до того захламленный кабинет Юджина превратился в настоящую помойку. К тому же сам Юджин своим присутствием меня отвлекал, несмотря на трагические события, у нас всё никак не кончался медовый месяц.

— Юджин, — я настигла его принимающим ванну. Отлично, голые люди более сговорчивые.

Он вынырнул из воды, вытер лицо. По его крепкой шее с тёмных завитков волос текли капли, прятались за спиной, сбегали по широкой груди… И вот я опять отвлеклась.

— Да?

— Мне нужен свой кабинет.

В самом деле, стыд какой-то, у королевы нет собственного пространства для работы. Что за порядки? Хотя, подозреваю, что дело не в порядках, а в обычной забывчивости. Всё случилось так внезапно, свадьба и остальное.

— Зачем? У тебя есть мой.

— Твой кабинет завален твоими бумагами, и мы не можем работать там вместе, а я вообще-то планирую принимать участие в государственных делах, если ты не знал.

Он опешил от этого обвинения и поэтому сразу же согласился.

— Хорошо, будет тебе свой кабинет.

— Отлично, — я решила пользоваться моментом, — и ещё мне нужна военная форма и оружие.

— Зачем? — повторил он вопрос, на этот раз уже менее уверенно.

— Чтобы защищаться в случае опасности, зачем ещё?

— Это плохая идея. — Он покачал головой. — Я нутром чувствую, что ты полезешь в самое пекло.

Не то чтобы он был совсем уж не прав, но я была правее.

— Ни в какое пекло я не полезу, обещаю тебе. И я хочу не меч даже, не кинжал, а боевой посох, просто длинную палку для того, чтобы если на меня снова нападут, ударить по башке.

— Обещаешь?

— Клянусь своим волосами.

— Самым дорогим?

— Самое дорогое — это ты, но клясться тобой, уговаривая тебя же, было бы странно. А после тебя волосы, это да.

Он слегка улыбнулся, но взгляд его тут же одеревенел. Мне больно было наблюдать за его мучениями, тем более такими бесполезными. Ну что я могу сделать? Изменить предательства Серджиуса нельзя, только если не разжиться машиной времени, а жить с этим как-то нужно.

— Слушай, Юджин… Я понимаю, правда. Мне Серджиус тоже очень дорог. Ничего настолько страшного не произошло, он жив, здоров, ты его не потерял. Он ровно тот же, что и был неделю назад.

Юджин посмотрел на меня долгим, тяжёлым взглядом, как будто раздумывал — говорить мне что-то или нет. Глаза у него в нежном свете кристалла были синие-синие. В итоге, он пожал плечами и пояснил:

— Вся моя жизнь была построена на лжи. Пытаюсь к этому привыкнуть.

(Ну это он хватил лишку — Серджиус всё-таки не вся его жизнь.)

— Все наши жизни построены на лжи, это неприятное людское свойство — лгать по любому поводу.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя? — спросил он, как бы оправдываясь.

— Знаю, но Серджиуса ты тоже любишь, и вы должны помириться.

— Не так как тебя. У нас с тобой будет двенадцать детей.

— Нет, Юджин, у нас ни в коем случае не будет двенадцати детей.

— Посмотрим, сейчас это неважно.