Юрий Корчевский: Сторожевой полк. Княжий суд

– Спасибо, Федор. И еще вопрос. В имении дом каменный хочу поставить, вроде как родовое гнездо будет. Слышал, итальянцы на Москве сейчас кремль обустраивают, храмы.

– И не только в Москве, а и в других городах. Мастера хорошие, спору нет. Каждая постройка красотою да благолепием изумляет, однако же и деньги серьезные за работу просят.

– Не о деньгах речь, Федор. Сведи меня с мастерами. Ты же наверняка их знаешь.

– Знаю, не без того. Подумать надо, кто из них сейчас сможет тебе дом в усадьбе твоей возвести. Кто-то – в Нижнем работает, а кто и здесь – на государевом заказе, отвлекать никак нельзя. С ними поговорить надо, сразу я тебе и не скажу. – Федор поднялся: видно, время торопило, на службу надо. – Давай так уговоримся: загляни ко мне через неделю, раньше не обещаю.

– Согласен. Жди через неделю.

Я откланялся, пожелав князю и его дому благополучия. Вернулся на постоялый двор.

– Вот что, Федор, пока неделя времени свободного у меня есть. Поищи судно крепкое, мореходное, дабы нам, пока лето на дворе, в Кафу сходить.

– В Кафу? – изумился Федька. – Это еще зачем?

– Холопов на земли новые прикупить – это раз. Опять же с земель ратников считают, что каждый дворянин – боярин ли, князь – выставить в ополчение должен. Стало быть, и боевых холопов искать надобно. Это два. Придется или вольных уговаривать под мою руку отойти, или пленных покупать. Вот и думаю в Крым, в Кафу, сходить – там рынок невольничий самый большой, русских из плена выкуплю и себе холопов новых обрету.

– Вона как! На землю-то хлебопашцев да мастеровых из плена выкупить можно, а вот насчет боевых холопов – сильно сомневаюсь. Воин сильным и, главное, смелым должен быть, а в плену сильный или не выживает, или ломается. Такой в бою дрогнуть может, побежит. А трусость в бою – как зараза. Один побежит, за ним – весь десяток.

– Есть правда в твоих словах, Федор, да не вся. Сейчас иди – судно ищи, кто бы из владельцев согласился в Кафу сходить.

– Пойду на пристань, поспрашиваю. Жди к вечеру.

Однако же часа через три Федор примчался обратно, радостно потирая руки.

– Княже, надо тебе самому сходить. Судно я нашел, только…

– Чего замолчал, говори.

– Судно в Кафу идет, невольников везет – литвинов.

– Пойдем, посмотрим. – Неужели удача?

Федор шел впереди, показывая дорогу. У деревянного причала покачивалась ладья. Федор заорал:

– Хозяин!

Откуда-то с кормы вынырнул хозяин. Был он самого разбойничьего вида: низкорослый, кривоногий, заросший бородой по самые глаза. И глаза те были бегающие, белесые, выцветшие какие-то. Одежда полутурецкая – штаны шелковые, красные, заправленные в короткие полусапожки, рубахи нет, а одет в синий жилет, которые так любят носить на Востоке.

– Кто меня зовет? – Голос у владельца судна с хрипотцой.

Я толкнул Федора в бок, чтобы помолчал.

– Я бы поговорить с тобой хотел. Судно мне нужно. Из Кафы невольников привезти.

– Чего их везти, вот – полный трюм. Хоть одного купи, хоть всех зараз. Однако же цену спрошу как в Кафе.

– Побойся Бога, хозяин. Их до Кафы еще довезти надо, кормить в дороге, расходы нести.

– Ты невольников допрежь погляди, купец, все как на подбор – молодые, здоровые.

– Хм, показывай.

Хозяин повернулся к корме и что-то крикнул. Появился молодой амбал с кнутом в руке и связкой ключей на поясе. Отомкнул замок на люке трюма.

– Эй, выходи все!

Из трюма на палубу поднимались люди, в большинстве своем – молодые и, к моему сожалению, в основном – женщины и девушки. Мне-то рабочая сила нужна. Конечно, в деревне и женщины надобны – жать, полоть, лен мять, но основная тяжесть сельской работы – все же на мужиках. Им и пахать, и боронить, и мешки таскать. Да многое в деревне на мужских руках – избу подправить, забор сделать, колодец выкопать.

Невольницы выстроились на палубе. Два десятка молодых и зрелых женщин, все с печальными лицами. Но синяков и следов побоев я не заметил, хотя амбал был с кнутом.

Я обошел и осмотрел всех.

– Мастерицы среди вас есть ли?

Оказалось, что несколько женщин – из тех, что постарше, ведали ремесла – вышивку жемчугом да полотно ткать умели. Девушки никакого рукоделия не знали, однако тоже руки рабочие.

Я спросил на выбор одну:

– Чем дома занималась?

– За скотиной ухаживала, коров доила.

Уже неплохо. Похоже, надо брать всех.

Мы начали торговаться с хозяином. Сошлись на трех рублях за каждую, коли всех заберу. И еще подрядил хозяина, чтобы вниз спустился, по Оке до земель моих, невольников завез.