Александр Санфиров - Начало звёздного пути

«Что же, понимаю, почему он здесь, – подумал Яворский, услыхав, наконец, о Шеховском. – Наша хозяйка не смогла заполучить князя к себе, так решила пригласить его друга».

Вслух он это, конечно, не сказал и продолжал беседовать с сельским помещиком, который неожиданно для всех оказался интересным собеседником.

– А вы знаете, ведь ваш приятель получил приватную аудиенцию государя, – как бы между делом сказал он. – Весь петербургский бомонд заинтригован, никто не знает причин.

Вершинин про себя усмехнулся, он прекрасно знал, зачем Андрею эта аудиенция.

– Что вы говорите, – удивился он, – в первый раз это слышу, очень занимательно. Когда увижу князя, расспрошу, может, если он сочтет возможным, то поделится со мной подробностями, как со старым приятелем.

В будуаре княгини Катенька восхищенным взглядом оглядывала занавески и пуфики и уже мечтала, как она сделает такие же у себя. Но долго предаваться мечтаниям ей не дали. Евдокия Ивановна несколькими вопросами вытянула из простодушной девушки всю ее нехитрую историю.

– Так ты говоришь, – в который раз переспросила она, – сын князя выучил французский язык за три дня?

– Да, Евдокия Ивановна, – грустно отвечала Катенька, она уже сообразила, что наговорила лишнего, но княгиня так ловко задавала вопросы, что просто не было никакой возможности что-то утаить.

«Бывают же чудеса еще на белом свете, – думала в этот момент Голицына, – понятно, с чего Шеховской просил аудиенцию императора. Интересно, что ему ответил государь. Вот ведь дела, и ни у кого не спросишь. А Катенька Вершинина премиленькая девица, и в ближайшее время обещает стать еще краше, и умна, в этом ей не откажешь. Вот только провинцией от нее несет за три версты. Надо поговорить с ее отцом, тот, узнав, что я желаю заняться образованием его дочери, вряд ли посмеет отказать, да и зачем ему это делать. Интересно, а у этого бастарда такие же чувства к Вершининой? Ах, как романтично и очень странно», – остудил чувства княгини ее педантичный мозг.

Еще несколько вопросов, и Евдокия Ивановна выяснила все небольшие знания Катеньки.

Ее приятно удивило, что у девочки такой острый и пытливый ум.

«Как жаль, что все это ни к чему, – вновь ее посетила унылая мысль, – выйдет замуж, нарожает детей, будет ездить по визитам, сплетничать и в имении летом варить варенье из крыжовника».

– Кати, – обратилась она к девушке, – вроде мы все обговорили, надо вернуться к гостям, а то мы уже изрядно задержались.

Когда они подошли к столику, где сидел Вершинин, там уже шла довольно бурная дискуссия. И касалась она освобождения крестьян, все было очень просто, когда Илья Игнатьевич с цифрами в руках показал, насколько он выиграл, когда изменил веками существовавший уклад, когда крестьяне работали спустя рукава на барщине, а потом были вынуждены до кровавых мозолей работать на своих полосках, то крыть эти цифры собеседникам было нечем. Сам Яворский, небогатое имение которого находилось в Псковской губернии, и с него он почти ничего не имел, кроме хлопот, был внутренне согласен с Вершининым, но привычная осторожность чиновника мешала ему вслух соглашаться с помещиком. И он понес обычный в этой теме словесный понос о том, что русские мужики в своей массе темные, неграмотные, не могут жить и работать без руководящего надзора, и крепостное право, по существу, является благом для них. Илья Игнатьевич, несмотря на некоторый запал, вполне соображал, с кем говорит, поэтому особо словами не раскидывался, сообщив, что для этого есть у них государь-император, который как решит, так тому и быть. Один из его собеседников в этот момент испытал глубокое разочарование, потому что уже мысленно писал записку в Третье отделение о неблагонадежных высказываниях некоего подполковника гвардии в отставке.

Княгиню вопросы крепостного права не волновали абсолютно, для нее все в этом было ясно и понятно. Крестьяне должны быть в крепости, а дворяне владеть ими и быть отцами родными для них. Но, как и родные отцы, когда потребуется, они могли наказать своих деток для вразумления, то бишь выпороть на конюшне. До нее, конечно, доходили слухи о жестокостях помещиков, которые издевались над своими крепостными, подвергали их пыткам, насиловали и прочее. Но все, что она по этому поводу делала, то просто не зналась с такими личностями.

– Господа, господа, – обратилась она к спорящим, – на некоторое время прекратите ваше обсуждение, я украду на минутку Илью Игнатьевича, вы его совсем утомили. Мы с ним немного поговорим, а потом нам споет наш сегодняшний гость известный итальянский тенор маэстро Двардзини.