Олег Кожевников - Комкор

Я хотел отправлять колонну сразу же, как только загрузят ЗиСы. Нужно было, чтобы груз прибыл к остаткам 25-й танковой дивизии еще засветло, чтобы они, пополнив свой боезапас и заправив баки, могли выступить, когда стемнеет. Сейчас проехать по дороге, протраленной танками Быкова, можно было быстро, и прибыть туда ЗиСы должны были не позднее двадцати двух часов. А в 23:00 отряд Томанцева должен был начинать марш, выполняя который требовалось пройти по шоссе семьдесят километров, потом с ходу проколоть позиции передовой части вермахта, форсировать Буг, воспользовавшись немецким понтонным мостом, и выйти на рокадную дорогу, которая вела к немецким аэродромам. Там колонна должна была разделиться на две группы и, продвигаясь дальше в разные стороны, обрушиться на ближайшие аэродромы. По моим расчетам, это – если, конечно, все пойдет гладко – должно было произойти часа в три ночи. Полного бака танку хватит на сто восемьдесят километров, поэтому, разгромив аэродромы, танки смогут заправиться и уже в светлое время начать гулять по тылам гитлеровцев, имея целью, в первую очередь, другие объекты люфтваффе. Пока они с броневиками и небольшим количеством мотопехоты будут продолжать там буянить, остальные займутся мародерством на захваченных аэродромах. Ну а потом, к вечеру, вся группа объединяется, захватывает бетонный капитальный мост через Буг, перебирается на нашу сторону и в ночном бою атакует позиции немцев у Сурожа. А там недалеко Заблудов, и ребята батальонов Сомова и Курочкина. Если их уже сбили с позиций, и напор немцев сдерживает только отряд Лыкова, то удар отряда Половцева по фашистам с тыла будет очень даже кстати; а если мои батальоны еще целы и боеспособны, то и они поддержат этот удар, об этом я позабочусь, любым способом свяжусь с ними. Думаю, такого совместного броска на них немцы не выдержат, и об опасности, грозящей всей группировке в Белостокском выступе со стороны Сурожа, можно будет забыть. Первоначально я думал распорядиться, чтобы после себя группа взрывала мосты, но потом хорошо поразмыслил и решил – пусть уходят, не трогая переправ через Буг, так как эти мосты нам потом могут пригодиться: идея наступления на Варшаву так и не покидала меня.

Весь этот план я, сидя в кабине «хеншеля», подробно излагал на бумаге в записке, которую собирался с колонной отправить Половцеву. Записка-приказ прилагалась к карте, которую отдал мне Черных. Он вытащил карту из своего планшета и презентовал мне перед тем, как отправиться отдавать приказы на сбор колонны и подготовку транспортника, вылетающего в Москву. На этой карте были отмечены места расположения немецких аэродромов. Пока я писал приказ, рядом на водительском месте сидел Шерхан и занимался портняжным делом, пришивая на мою запасную гимнастерку новые петлицы. Парень все еще был в шоке от свалившегося на него известия, что теперь он персональный водитель генерал-майора, командира 6-го мехкорпуса, поэтому работал медленно, очень боялся испортить генеральскую гимнастерку. Красноармеец Синицын был не менее поражен, подслушав мой разговор с Шерханом, это чувствовалось по его взглядам. А после того как мы с Наилем забрались в кабину, он недолго покрутился для порядка перед стеклом с моей стороны кабины и шмыгнул под тент кузова к ребятам, охранявших пленных. Наверняка там сейчас делится полученной информацией.

Я закончил с приказом быстрее, чем Шерхан с петлицами, даже успел докурить папиросу, прежде чем он протянул мне обновленную, генеральскую гимнастерку. Но вот надеть ее помешал капитан Суханов. Я его заметил, когда выбрасывал бычок папиросы в окно. Он деликатно стоял немного в отдалении от «хеншеля», дожидаясь момента, когда я его смогу увидеть. Сколько он там стоял, не знаю. Распахнув дверь кабины, я крикнул:

– Капитан, отправляйтесь к своим людям, я тоже сейчас подойду. Можете приказать им немного отдохнуть, все равно нам придется дождаться генерала Черных.

Когда Суханов исчез из поля зрения, я быстро переодел гимнастерку и, уже генералом, степенно выбрался из кабины и так же степенно направился к группе бойцов, собравшейся позади «хеншеля». Там же стояли два БА-20, ярославская пятитонка с тентом, «эмка» и три мотоцикла с колясками. А также стояли красноармейцы, человек пятнадцать, и травили, по-видимому, какие-то анекдоты, судя по раскатистому смеху в их рядах. Капитан Суханов стоял рядом с первым броневиком, и о чем-то разговаривал с молоденьким лейтенантом. Этот лейтенант увидел меня первым, шепнул что-то капитану, при этом вытягиваясь в полный рост, а потом громко и звонко выкрикнул: