Елена Вахненко - Продать душу

Я невольно ощутил прилив гордости, хотя никогда не сомневался в силе своего характера.

— А на сильных возложена особая ответственность, — добавил Дон. — Ты это сознаешь?

— Почему же особая? — нахмурился я.

— Ну, так уж повелось, с сильных особый спрос. Я тоже отношусь к числу сильных. Сильными могут быть и мужчины, и женщины, ведь речь идет о силе духа, а не тела. Это особенные люди с пылающей душой. И вовсе необязательно хорошие люди. Среди таких часто встречаются не слишком нравственные. Вот ты, например.

— А ты? — с обидой спросил я.

— Ну, пожалуй, что и я, — хмыкнул он. — Но я, в отличие от тебя, отдаю себе отчет в каждом действии. Я понимаю, на что иду и зачем. А ты — не понимаешь.

— Ну, и на что ты идешь и зачем?

— Я готов многое отдать ради могущества и настоящей полноты жизни, — тихо и отчетливо произнес Дон, глядя прямо мне в глаза и почти гипнотизируя своим взглядом. — Ты ведь еще не испытывал всей полноты жизни.

— Не согласен, — упрямо возразил я, заставляя себя смотреть в его красивое лицо, лишенное даже намека на эмоции. — Я знаю, что такое интересная жизнь.

— Не спорю. Но ты не испробовал еще ВСЕ стороны этой жизни, — вкрадчиво сказал он, и его тонкие губы тронула едва заметная улыбка. — Но я могу показать и научить…

— Если ты опять о наркотиках… — начал было я, но он перебил меня пренебрежительным жестом:

— Нет, я о другом! Так ты хочешь познать вкус настоящей жизни?

Меня охватил тот же безотчетный ужас, что и пару часов назад в темном переулке. Хотя сейчас мой страх объяснить было куда проще: о чем говорит этот странный человек, о каких удовольствиях, если речь идет не о наркотиках?

— А какова плата? — я пытался придать голосу насмешливость. — Моя душа? Кажется, так заключаются подобные сделки?

— А ты бы согласился? — с любопытством посмотрел на меня он.

Я осторожно ответил, взвешивая каждое слово:

— Сначала я бы выяснил, что именно подразумевается под таким обменом… Что я теряю? Что приобретаю?

— Выяснишь, — кивнул Дон. — Разумеется, выяснишь.

— И расписываться кровью? — мне начинало казаться, что я сошел с ума. О чем мы говорим, о какой душе?! Неужели серьезно?!

— Нет, расписываться вообще не требуется, — усмехнулся Дон. — Главное — дать согласие. Ты его даешь?

— Продать свою душу и взамен получить абстрактную полноту жизни?! — возмущенно уточнил я. — Нет уж, нашел дурака! Откуда я знаю, что ты понимаешь под полнотой жизни? И под продажей души?

— Ладно, не волнуйся, твоя душа мне ни к чему, своей хватает, — он вытер губы салфеткой и ободряюще улыбнулся. — Во всяком случае, мне не нужна твоя душа в том смысле, который обычно вкладывают. Я просто предлагаю тебе стать моим учеником.

Я недоверчиво смотрел на него. Высшего образования у меня не было, воспоминания о школе оставались весьма смутными и не особенно приятными, так что не могу сказать, будто воодушевился перспективой продолжить обучение.

— А чему ты хочешь меня учить? — наконец полюбопытствовал я.

Дон пожал плечами:

— Ну как чему? Черной магии.

На миг я понадеялся, что ослышался. Потом нервно засмеялся:

— Магии?! Меня?!! Да какой из меня маг!

— У тебя есть все задатки, — покачал головой мой удивительный сотрапезник, сохраняя полнейшую невозмутимость. — Поверь опыту.

— Да? У тебя уже были ученики? — мрачно пробормотал я. — И где они сейчас, чем занимаются?

— Те, что прошли испытания, вполне благополучны, — улыбнулся он в ответ.

Я напрягся:

— А те, что не прошли?

Он предпочел промолчать, и я с тревогой сказал:

— Тогда я отказываюсь. Я наверняка завалю все твои испытания.

— Нет, не думаю, — улыбка его вызывала дрожь, ни у кого на свете я не встречал подобной улыбки. — Ты способен на порочный поступок?

— Разумеется, — сердито кивнул я. — Но смотря какой.

— После обучения у меня ты сможешь совершить что угодно, — заверил меня Дон, однако я упрямо вскинул подбородок:

— Тогда в чем причина неудач других твоих учеников? Чем я лучше?

— Силой духа, — твердо и настойчиво проговорил мой потенциальный учитель. — Ты даже не представляешь себе весь резерв возможностей мага, особенно черного.

— Почему — особенно черного? — не понял я.

Дон вздохнул:

— Неужели не ясно? У белых магов полным-полно табу и запретов. Эдакие монахи, пребывающие в постоянной молитве и предающиеся аскетизму. Ты хотел бы отказаться от всего и стать аскетом?

Я невольно ухмыльнулся, вообразив себя в сутане монаха, с котомкой для хлеба, бредущего босиком по каким-то горам. Улыбка расползлась по моему лицу, и Дон, правильно истолковав ее значение, энергично кивнул: