Сергей Кириченко - Сновидец. Трилогия

– Мужик, лучше уйди! – но незнакомец молчал, подступая все ближе. – Я не боюсь того, кого даже не существует, – мысль, сама собой возникшая в недрах разума, стерла агрессивный персонаж. Человек с ножом просто исчез.

– Ну, перестань плакать. Видишь, там никого нет. – Писатель гладил растрепанные волосы юной красавицы. Но как только она обернулась, незнакомец снова возник, встав катастрофически близко. Лезвие ножа, блеснув в свете фонаря, резко вонзилось в талию девушки. Она вскрикнула. Полные слез глаза, удивленно смотрели на Писателя.

– Вы меня обманули?! – девушка медленно сползала на землю. Ее горячая кровь заливала Писателю руки. – Зачем? – прошептала она холодеющими губами. Нападавший исчез.

– Тебе все это снится! Это все ложь! Слышишь меня? Сон! Это всего лишь сон! – но она не слышала. Слезы еще текли из стеклянных глаз, но сама девушка была уже мертва. Писатель ждал, что сейчас и он потеряет сознание, но ничего не происходило. Он сидел на пыльном асфальте, держа в объятиях мертвую девушку. Ее кожа бледнела, а тело холодело с каждой минутой. Почему-то он был уверен, что в этом сне ночь никогда не закончится.

– Эй! Эй, кто-нибудь! Здесь человека убили! – но на помощь никто не пришел. Спящие окна были безразличны ко всему происходящему. Писатель решил оставить тело. Ему хотелось как-то помочь девушке, и он отправился за помощью. Осознавая, что это в принципе бессмысленно, он не мог просто оставить ее во дворе. Он бегал между дворов, стараясь отыскать случайного прохожего. Но тщетно. Оглядевшись, Писатель заметил странный свет, исходящий от крыльца одного из домов. Подойдя ближе, он обнаружил фотографию того самого Байкера, с которым совсем недавно пил чай. Перевязанная черной ленточкой, она стояла в окружении венков, освещаемых свечами. Прикрепленный ниже листок бумаги, гласил, что именно здесь он когда-то жил. В конце текста стояли дата и время похорон.

Писатель ощутил позади себя чье-то движение, но, не успев обернуться, почувствовал острую боль в спине. Тот самый незнакомец стоял за его спиной, держа в руке окровавленный нож.

– Ты? Но тебя же нет! – голос Писателя прозвучал хрипло из-за подступившей к горлу крови.

Незнакомец молчал. Писатель пошатнулся и упал. Голова наполнилась туманом. Ему казалось, что он засыпает в теплой ванной. С траурной фотографии на него смотрел Байкер. Огоньки свечей дрожали на ветру, придавая образу довольно зловещий вид. Писатель слышал, как останавливалось его сердце, выталкивая остатки крови.

– Тебя теперь тоже нет! – прошептал убийца, склонившись над жертвой. Но Писатель этого уже не слышал.

Сон 14. Вечный солдат

Писателя привел в чувство сильнейший грохот. От испуга он попытался встать, но человек в военной форме ему не позволил, грубо уложив на пол машины. Военный УАЗик мчался по разбитой дороге. Прямо над головой Писателя стрекотал пулемет, установленный на станине. Пулеметчик навалился на оружие всем телом, стараясь прицелиться, но машину болтало слишком сильно. После каждой очереди слышалось недовольство, выражаемое в крайне нецензурной форме.

Всего в машине находилось пять человек, не считая Писателя.

– Сивый, твою дивизию! Ровней держи! – закричал пулеметчик.

– Садись и рули, раз такой умный! Эти черти всю дорогу разворотили! – отозвался водитель.

– А ты не ругай его, Кран. Мы же все равно не успеем, – встрял в разговор солдат, сидящий рядом с пулеметчиком.

– Цыц, Малой! Нам до перевала дотянуть, а там свои прикроют!

– Не дотянем… – солдат отстегнул рожок автомата. Тот был пуст, – у Слона такая же история, – парень, сидевший напротив Малого, печально кивнул.

Мотор ревел изо всех сил. Время от времени рядом с машиной что-то взрывалось, накрывая сидящих в ней людей землей и камнями.

– Кран! Кажись, с Лютым беда, – крикнул водитель, и машину здорово тряхнуло. Писатель понял, что он на войне. И вроде даже среди своих, но против кого война и как он оказался в этой машине, было неизвестно.

– Так и есть! Готов, Лютый! – парень по кличке Слон придерживал уже безжизненное тело, сидящее на переднем сидении.

– Аа-а, твою то ма-а-ать… – закричал водитель, и машину накрыло взрывной волной. Мощный хлопок оглушил Писателя, заставив его зажмуриться. На несколько секунд он перестал ощущать под собой холодный металл автомобиля. Горячее облако пыли окутало его, словно одеяло, не давая вдохнуть. Писатель не слышал грохота кувыркающегося УАЗа. Не слышал, как кричит раненый Слон. Впрочем, в тот момент Слон и сам себя не слышал. Он еще не знал, что лишился правой ноги. Ощущение ожога постепенно превращалось в нестерпимую острую боль. Пыль начала рассеиваться. Писатель обнаружил себя лежащим на боку. В ребра упирались острые камни, сверху лежала помятая дверь автомобиля. Он все видел и почти различал крик солдата, но не мог пошевелиться. Сколько не пытался, тело отказывалось подчиняться.