Борис Попов - Приятная неожиданность

– Как ты играешь! – восхитился тот.

– Да инструмент уж очень хорош! Так сколько хочешь?

У продавца музыкальных инструментов глазки забегали. Он явно упарился с домрой.

– Молодые твои придут, инструмент в руках крутят, бренькают. А денег в кошеле нет и похоже, не будет.

– Так сколько? – прервал его я.

– Ну, десять рублей.

– Даю три.

– Девять.

– Восемь.

Повернулся уходить. В глазах вернувшихся парней плескалась горечь. А домра в моих руках – чудо как хороша!

– Шесть рублей и не меньше! – крикнул мне в спину Тишило.

Да, до уличного продавца-турка двадцать первого века, ему далеко. Не хватило бы мне десятки, и, оставив скоморохов караулить, побежал бы к Фролу за добавкой.

– Три рубля – негромко сказал я.

– Бери – махнул рукой купец.

Как это в книге про ходжу Насреддина: продавец оказался сговорчивым и после часа криков и споров… Я бережно взял свое чудо в руки, ласково повертел, начал отсчитывать рубли. Купчина бубнил рядом.

– Полгода сбыть не могу, отчаялся уже. Покупатели смотрят, а не берут. Почему неласков был – твои ходят часто, но проку от них нет. Разложил монеты по прилавку, купец их жадно схватил.

– Расчет полный, претензий нет?

Говорил я отчетливо и громко.

– Всем доволен! – бодро ответил веселый торговец.

– Соседи слышали?

После песни, из-за прилавков рядом и напротив за нами следили очень внимательно. Отозвались тут же: да, конечно, да, да… Ну можно уважить купчика напоследок за внимательность. Я взял домру покрепче, отступил на пару шагов, вдруг Тишило прыгнет, и очень внятно проговорил.

– Такая замечательная вещь на рынке – в большую редкость. Обычно их делают на заказ признанному мастеру, играть в княжеских и боярских теремах очень богатым и знатным людям. На обычный прилавок, к не знающим ее истинной цены людям, она может попасть только случайно. У меня с собой только десять рублей. После того, как я на ней поиграл, отдал бы деньги без звука. Надо было бы, сбегал за прибавкой. Вещь очень дорогая, и красть ее можно только под заказ другого мастера игры на домре, их в Новгороде пока нет. Я учился у арабов, такого замечательного инструмента ни у них, ни на Руси не видывал. Ладно мне, слава богу, продали всего за три рубля. Я-то и двадцатку бы отдал безропотно, если бы видел, что ты настоящую цену инструменту знаешь.

Полюбовался рожей хрипящего купчика, подумал: ну тебе, друг любезный, до конца жизни будут говорить: шел бы ты дровами торговать. Через несколько дней, рынок облетит история, как опытный купец продал вещь вместо сотни за трешку. А с последующими добавками и привираниями, красота будет неописуемая.

Буркнул парням, стоящим с ошарашенными от моего вранья рожами, что уходим. А сам, удаляясь, начал играть сложный проигрыш из Барыни, рассчитанный на балалайку, все ускоряясь и ускоряясь.

Молодые шли, тихо беседуя между собой. Один догнал и поинтересовался, точно ли я у арабов жил?

– Немного, всего год. Работал, осваивал игру на домре и на гитаре. Много повидал там интересного, многому научился. В Дамаске меня как-то завели в старейшую мечеть. Там арабы молятся Аллаху. Место силы. Стою в ней, чувствую – на голове волосы поднимаются. Нигде такого не было, и нет. Язык, правда, не выучил. Стойте!

Я увидел прилавок шорника. Там было все, что мне нужно. Померяв по себе и домре, взял кожаный ремень по размеру. Постоял, подумал.

– А сапожник тут есть?

– И не один.

Меня подвели к сапожнику.

– Кривые гвозди у тебя есть?

– Найдем.

– Самые маленькие, четыре штуки, – уточнил я.

– Есть.

– Прибей вот этот ремень.

Показал, куда вколачивать. Кривые хороши тем, их крайне трудно вырвать потом. Обувщик усомнился в крепости деки и корпуса. Что же делать? Тогда я ее на гриф прибью, а с другой стороны – приклею.

– Впрочем, – сообщил сапожник, – тут близко стоит столяр. Он с деревом работает, и скажет точно – можно ли колотить, и, если можно, сделает это лучше меня.

Мастер продал кривых гвоздей, и мы пошли в указанную сторону. Краснодеревщика нашли быстро. Объяснили суть дела. Парни кричали и горячились больше меня.

– Давайте сюда вашу домру. – Повертел, подумал. – А что надо делать?

Я подал ремень и гвозди.

– Нужно прикрепить этот конец тут, а вот этот – сюда.

Столяр опять подумал.

– Не пойму, в чем трудность? Вас шестеро здоровых парней, неужели никто ничего делать не умеет? Или молотка нет? Так я вам дам немножно постучать.