Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Ликвидация

День выдался напряженный во всех отношениях. Мне, чтобы заняться скопившимися за почти три месяца штабными бумагами, светового дня не хватило. Поэтому младший политрук Ермаков, поняв, что командир в загоне, оставил свои бумаги до следующего утра…

«В течение 6 марта наши войска, отбивая контратаки противника, продолжали продвигаться вперед и на некоторых участках фронта заняли несколько населенных пунктов. За 5 марта сбито в воздушных боях и уничтожено на аэродромах противника 79 немецких самолетов. Наши потери – 14 самолетов…»

(РИ) 6 марта 1942 года Франц Гальдер записал в своем дневнике: «В обстановке ничего существенно нового, что отчасти объясняется неблагоприятной погодой, отчасти – истощением сил. Противник ограничивается лишь частными атаками».

Следующий день почти не отличался от предыдущего. Те же гонки по подразделениям и накачка комсостава, но теперь уже досталось всем, и старым, и новым.

Возвращаясь с полигона, зашел на ремонтную базу пообщаться с народом, посмотреть, как идет разборка и ремонт техники.

Стоянка автобронетехники была забита запорошенными снегом битыми и горелыми боевыми машинами, в основном иностранных типов. Хотя попадались и сгоревшие остовы Т-26 и БТ. Совсем еще мальчишки и девчонки под руководством пожилого мужика, мастера или бригадира, лазили по разбитым танкам, бронетранспортерам, автомашинам и что-то старательно снимали, крутили, сверлили, ломали, работали сваркой и ножовками. Чуть дальше мужики преклонного возраста при помощи автокрана вынимали из разбитого немецкого танка движок.

Стоянка авиатехники тоже не пустовала. В капонирах под охраной пары часовых было размещено с десяток накрытых брезентом транспортных Ю-52 и совсем уж разбитых «Мессершмиттов», от которых остались одни лишь остовы. В мастерских (тех же капонирах, но с деревянной крышей и воротами) куча девчонок в летных комбинезонах под руководством пожилого старшины занималась ремонтом краснозвездного «Юнкерса». Было видно, что машине крепко досталось, дыры от осколков виднелись по всему корпусу и крыльям, часть остекления кабины отсутствовала. Пленных, что тут раньше работали, я так и не увидел. Узнавать, где они, не стал, будет еще время разобраться в этом вопросе.

В отдельном теплом домике девушки в белых халатах ремонтировали радиоаппаратуру и какие-то приборы.

Мужиков, кроме виденных в ремонтной зоне и часовых в парке, я больше так и не встретил. Везде работали одни пацаны, девушки и молодые женщины.

Дальнейший мой путь лежал на железнодорожную станцию и в КБО. За время моего отсутствия пристанционный поселок разросся. Выросли новые деревянные бараки артельных мастерских, складов, поликлиники, школы и два десятка жилых домов. Пусть пока дома многосемейные и в них народа как сельди в бочке, главное, что люди находятся под крышей, а не мерзнут на морозе. К лету еще столько же домов построят, тогда с жильем станет полегче. Не зря мы свои деньги в КБО вложили. Шмит молодец, правильно все понял и, главное, разумно сделал.

Вспомнилось, что, когда в августе Шмит подошел ко мне с идеей создания артели, я ее, честно говоря, сначала отверг, так как не знал о многоукладной системе экономики в стране и возможностях хозяйствования производственных артелей. Но затем еще раз, спокойно выслушав доводы Исаака Лаврентьевича и посоветовавшись с Акимовым, согласился. Наша затея с КБО казалась мне верхом экономической мысли в период отсутствии в стране НЭПа и «перестройки». Сказалось мое полное незнание реальной экономической обстановки в стране. Спасибо Шмиту, просветил. Оказывается, производственные и промысловые артели действовали во всех сферах хозяйствования – от выпуска спичек до выпуска снарядов и станков. Порой такие артели были куда эффективнее государственных предприятий. Советским правительством артелям оказывалась всемерная помощь и поддержка. Так, в самом начале 1941 года Совнарком и ЦК ВКП(б) своим специальным постановлением «дали по рукам» ретивым начальникам, вмешивающимся в деятельность артелей, подчеркнули обязательную выборность руководства промкооперацией на всех уровнях, на два года предприятия освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием – единственным и обязательным условием было то, что розничные цены не должны были превышать государственные на аналогичную продукцию больше чем на 10–13 %. А чтобы у чиновников соблазна «прижать» артельщиков не было, государство определило и цены, по которым для артелей предоставлялось сырье, оборудование, места на складах, транспорт, торговые объекты: коррупция была в принципе невозможна. Оформляя наш КБО, я лично убедился в правоте этих слов. Несмотря на войну, отсутствие каких-то специалистов, вся процедура регистрации и оформления, изготовления печати и штампов заняла один день, и это считалось долго. Да и в последующем, контролируя деятельность КБО, убеждался в правоте нашего директора.