Юрий Гамаюн - Отрок. Перелом

Однако сыновья его оценили это несколько иначе. Посмеяться над ратнинцами удавалось редко – больно уж у них кулаки тяжелые, а тут нате вам, сами предлагают. А уж когда Лука поведал о девице с хутора, пособляющей ратнинским мальчишкам, и сам старый боровик покряхтел– покряхтел, но решил увериться самолично, обещая при этом выдрать негоднице косу «аж по самые лытки». После чего на совет была призвана здешняя большуха, которая, в отличие от хозяина, хоть и поахала, и посетовала на такое безобразие, но как-то не особенно убедительно, и сразу же поняла, что от нее требуется. Будто она только того и ждала.

Вскоре бабье население хутора металось по двору под окрики боровика и боровихи, стараясь угадать, какая вожжа попала под хвост главе рода. Тем девкам и бабам, на кого у большухи особой надежи не было, срочно нашли занятие в стороне от хутора, так, чтобы до вечера хватило. С ними же спровадили и выявленную после короткого совещания жены боровика со старшими женщинами «пособницу». Короче, к темноте все приготовили, как надобно.

Коней тихо вывели на луг за леском, подальше от дома, заменив их конями прибывших ратнинцев. Подумав, старый Боровик все же добавил к табунку еще трех своих, очень даже неплохих.

Лука только переглянулся с Рябым и Игнатом: а юоровик-то не промах. Девку так и так надо замуж отдавать, а тут, глядишь, и без лишних хлопот обойдется, и лицо сохранит. По обычаю, если увел девку без родительского благословения, так и на приданое рот не разевай, а уведенные лошади вроде ей с женихом на хозяйство.

А с будущей родней отношения лучше хорошие поддерживать, раз уж так получилось, так что те кони еще сто раз окупятся. И самому боровику бабы потом плешь точить не станут, что бросил девку без куска.

Так что ратнинцы такой разумный подход к делу оценили: не сладится что, коней и вернуть не сложно: отроки из озорства угнали, а за их шалости ссориться с соседями никому неохота. А сладится, так мальцам честь: не просто из баловства на такое пошли, а другу своему помогли невесту увести – обычное дело. Это отцы поймут, и, поворчав, простят.

Бабы между делом отыскали и плошку с приготовленным сонным отваром для собак. Боровиха попробовала на язык, сплюнула и заявила, что девки нынешние совсем уж без рук да без головы родятся, выплеснула зелье в помои и занялась этим сама.

Смазали железные воротные петли – гордость боровика, чтобы не заскрипели и забаву не порушили.

Убрали все, что можно было убрать с подворья: неровен час, ноги себе или коням поломают впопыхах да в потемках.

Словом, приготовления к ночной потехе захватили всех.

Если мужи видели в этом способ просто поразвлечься, то женщины имели свой интерес: уйдет девка замуж за ратнинца – глядишь, и других там же потом получится пристроить. Чем плохо родню в Ратном заиметь? И парням невест себе присматривать надо, а в Ратном выбор большой и семьи не бедные – конечно, не часто оттуда отдают, но случается. Боровиха уже Макоши за помощь в таком деле богатые подношения приготовила да двух толковых баб приставила присматривать днем за будущей невестой: не приведи светлые боги, стрясется с девкой чего-нибудь.

День закончился быстро; чуть начало темнеть, как боровиха разогнала всех домашних по лавкам и печам, нечего-де болтаться, спать пора. Женатым и в темноте есть чем заняться, а у кого молоко на губах не обсохло, пусть дрыхнут. А кому не спится, тех завтра она работой порадует.

Но не спалось всем.

У «невесты» от страха ноги немели, какой уж тут сон. Бабы изнывали от желания обсудить происходящее и держались только страхом перед мужьями, которые ни за что бы им не простили, сорвись такая забава. Ну, а мужи предвкушали, как они утрут нос ратнинцам.

Вместе с гостями сидел в засаде и сам боровик, пожелавший все видеть и слышать.

Луна едва показалась над лесом, и сразу же подал голос коростель – это молодой боровичок, загодя посаженный на дерево над тропой, ведущей к хутору, дал о себе знать. Мальчишек заметили уже совсем на подходе – выходит, не зря их гоняли наставники. Отроки правильно шли, тихо, и несли на плечах что-то вроде объемистых тюков, но что именно, наблюдатели издали, да еще в темноте, не рассмотрели. Игнат забеспокоился: уж не поджечь ли чего хотят, внимание отвлечь? Но тут зашумела белка, а следом подала голос трясогузка. Наставник поморщился: не миновать Талине нагоняя: Лука такой оплошности не простит. Сколько раз повторять одно и то же?