Александр Трохимчук - Молитва о семье. Книга первая

С огне стрела – обрез мосинки с россыпью патронов, наган 1935 г. выпуска, можно сказать новый. «Холодняк» в наличии, две штуки страшные с виду. Часы – серебряная луковица. Открываю, читаю надпись на крышке. Красноармейцу за храбрость, командарм 1-ой конной. Приметные часики. Кто же командарма 1-ой конной не знает? А вот это уже сложнее. Извечный вопрос – что делать? Притопить братцев в болоте? А выстрел. До заимки лесника не больше километра по прямой. Может не получиться. Да и шлейф за ними приличный тянется.

Распихиваю по карманам патроны. Перезарядил обрез, проверил наган. Ну, что ж, на случай гостей незваных приготовился. А теперь душевно с Феденькой поговорить.

– Ну что, дорогой, балакать будешь?

Взгляд полный ненависти, таким убить можно или порчу как минимум навести. Харкнул в меня, не попал, а то бешенство еще подхватишь – а оно мне надо? Добавляю ногой по ребрам, опять чего-то трещит. Какой, однако хрупкий и ранимый организм попался мне под ногу. Поплыл бандюг. Не, так не пойдет – щас подлечим. Вгоняю нож в ногу неглубоко – я ж не садист ни разу, слегка проворачиваю. О, пришел в себя.

– Жаль мы тебя гада тогда не кончили.

– Расскажешь все, отпущу, бля буду. Только смотри не продешеви.

Федот сдал место схрона.

– Еще!

– Чего тебе кроме денег?

– Кто еще с вами в кодле, я тут каким боком?

– Почтаря с оперком мы грохнули. Ты подвернулся под руки.

Свидетеля оставлять зачем? Думал убил, а ты живучий, сука!

– Лесник с вами?

– А, это еще один краснопузый, грохнуть надо!

Шо-то этому гаду не понравилось. Перед смертью мы все такими чувствительными становимся, ранимыми.

– Пообещал отпустить, значит отпущу. Одним слитным движением вырываю нож из ноги и бью под сердце. Быстрая, милосердная смерть. Как и обещал – отпустил....

.... Привожу все в исходное. Кладу тела рядышком, возвращаю ремень Федора на штаны. Не хватало, чтоб подумали о допросе. У меня есть два варианта. Первый – скрыть так сказать следы самозащиты или преступления и притопить все в болоте? Вместе с оружием, часами и прочим. В моем времени связываться с ментами для почек больно, да за превышение лет 5–7 дадут и не испугаются. А как здесь? Вариант второй – идти в органы – наган, наградные часы напрягают. Опять же звук выстрела могли услышать и может быть внимательные глазки доброжелателя за мной наблюдают?

Решено.

Примерил сапожки – это ж мой размерчик, портянки брать не стал – типа противно мне, а то, что весь в чужой крови – так это нормально. По лесу бегать босиком – не комильфо, однако. Экспроприируемой водкой запил " мудрое" решение. Полбутылки с горла успокоили маленько, а то колени начали трястись. Обрез в руки, наган за пояс, часы в карман и бегом к Петровичу.

А вот и изба Петровича, с крепким забором, собака здоровущая на цепи. Встал видать хозяин – на ночь пса отпускает. Как воспитанный человек, стучу обрезом в дверь.

Шум движения за спиной, оборачиваюсь, кисть правой руки обжигает удар, обрез отлетает в сторону. На против меня стоит лесник и разглядывает меня с помощью двустволки.

– И тебе доброе утро Петрович!

– Доброе, Василий? – удивился.

– Петрович, ты мне сразу скажи, ты за Советскую власть? – пытаюсь сразу расставить все точки над и.

– За совецьку, совецьку. Батю твоего знал, вместе воевали. Но пушку свою не тронь!

– Да у меня еще одна есть, – поднимаю рубаху.

– Забирай, мне для хорошего человека ничего не жалко.

Петрович отпустил свою гаубицу и ничего отбирать не стал. А чтобы я делал, если бы он поступил по-другому?

– Помощь нужна Петрович, времени мало.

– Стреляли возле кладки Демьяна?

– Там, нужна подвода, так получилось – двоих я успокоил. Надо в милицию, а потом в район. – Ты пока умойся у колодца, рубаху я вынесу. Кроме рубахи вынес бутыль первача, шмат сала с хлебом. Хлопнули по стакану, захрустел вкусно чесночком с салом. Жизнь начала налаживаться.

В прошлой жизни убивать не приходилось, но запах чужой крови, дерьма уже никогда ни с чем не спутаю. Запах крови…

Еле успел отвернуть морду, а то испортил бы закусь… Погрузили тела разбойничков в повозку, сверху набросали свежескошенной травы, не надо людей пугать.

Наш участковый был еще дома, но одет по форме с наганом в кобуре. Рано здесь народ встает. В суть дела врубился сразу – начал командовать.

– Я в правление звонить в район, будьте здесь.

К 11ти утра мы уже были в районном управлении НКВД, значит это дело его интересует. Думал обычная уголовщина – милиция заниматься будет. Лучше все же было притопить фигурантов в болоте и не связываться с грозной организацией. Но уже поздно батенька.