Валерий Старский - Темный Мир

«Вот же смеху-то, едва сам себя не угробил, нужно как-то поосторожней с этим «Армагеддоном».

Яр открыл глаза и увидел заплаканную лефару, не растерявшись, огляделся и ободряюще подмигнул ей – мол, все хорошо, не о чем беспокоиться. Определил, что восстановление шло штатно: задействован третий лечебный блок, плюс лефара старалась вовсю, словно у нее источник бездонный. Слегка приподнялся на локтях – увиденное удручало и потрясало, хотя из положительного, похоже, было только то, что армия синеголовых дала деру с поля боя. «Во наделал! Ударная волна «Армагеддона» смела всю крупную растительность в радиусе километров трех».

Яр захотел встать, но не успел – раздался предупредительный крик Ляна:

– Опасность!

И тут же юношу настиг удар невероятной силы. Такого Ярослав еще не испытывал, его будто огромной чугунной плитой приложили. Повезло, что «Грозовой Щит» за долю секунды включился, а то размазало бы в лепешку. Последний проблеск действительности, который Темный зафиксировал до потери сознания, – это как его несет по воздуху ударная волна. Парень силился вдохнуть, но только открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Удар о землю, и будто лампочку разбили.

На этот раз он очнулся от жуткой всепроникающей боли. Вокруг стояла какая-то гулкая тишина. Крики, рев, все сглаживалось и приглушалось, будто это не здесь, а где-то там – очень далеко.

«Что за…» – голова кружилась, в ушах звенело, страшно мутило, а непонимание того, что происходит, было полное. Ярослав закашлялся и сплюнул несколько сгустков крови. В груди пульсировала адская боль. Он попробовал подняться, но куда там. Яр даже не сразу сообразил, почему так – глаза видели, а сознание отказывалось верить. Он лежал пришпиленный к земле тремя толстенными копьями: одно в районе ключицы, другое пробило легкое, а третье – правое бедро, еще чуть выше, и разбило бы таз. От осознания ужаса происходящего заломило в пятках. Больно-то как! И что это там так противно шумит, будто все частоты срезали, оставили одни низкие?

В этот момент словно плотину прорвало, и Темный услышал все звуки близкой битвы, рык лефаров и боевую песнь гнома. И удивился: откуда он знает этот будоражащий, полный безудержной храбрости мотив? Неужели дело в крови? Песнь подействовала, юноша с силой схватился за древки копий, заорал и, превозмогая дикую боль, приподнялся, вырывая из земли их острия. На губах от натуги появились кровавые пузыри. В голове, несмотря на ранения, прояснилось, и память полностью вернулась.

Совсем рядом с Темным шел кровавый бой, друзья, обступив его с трех сторон, сражались люто, Яр даже отметил красоту и изящество лефаров, танцующих с мечами. Все, кроме Триа Ас, были ранены. Сколько времени он тупо смотрел на эту искусную игру со смертью, Ярослав не знал, для него время будто остановилось, он вроде находился здесь, а вроде и нет. Все эти, скорей всего, мгновения с ним явно что-то происходило, казалось, еще немного, и его разорвет: Ярослав разлетится на кусочки, на мелкие частички от переполняющей его ярости. Взгляд остановился на руке, почему-то покрытой темной чешуей.

«Здравствуй, галлюцинация, наверное, это конец».

Вот ранили лефару, она на мгновение поджала от боли лапу, тут же в очередной раз копьем задели ногу Рана Роу, а у наставника и вовсе кровь хлестала из груди. Бездействие и бессилие было невыносимо, и Темный не выдержал.

– А-а-а-а, твари! – с безумством в голосе заорал Ярослав, пытаясь вызвать «Огненную Косу», чтобы срубить эти торчавшие копья. «Косу» он не увидел, произошло другое. По ощущениям юноше показалось, что он взорвался. Боли не было совсем, но для него вмиг все изменилось: и зрение, и слух, и обоняние, и ощущения своего тела. Оно вдруг стало огромно и полно безудержных сил и клокочущей внутри, как магма в вулкане, ярости. Эти ничтожные копья, торчавшие из груди, будто обугленные спички, осыпались, и Яр вдруг осознал: «Я дракон, и это моя боевая форма».

Темный взревел, приподнялся на задних лапах и через головы друзей, поведя мордой, дугой исторг из себя то, что уже не мог сдерживать. Почему-то думалось, надеялось, что это пламя, но нет, это было другое, более ужасное – он выдохнул широкую и длинную струю тьмы. Все, кто попал под нее, тут же превратились во что-то страшное, черное, бесплотное, искореженное от боли до неузнаваемости и тут же развеялись серыми струями, уходящими вверх. Ярослав оттолкнулся от земли, слегка расправив крылья, и перелетел через друзей, врезаясь в набегающие порядки гурдов. Дракон кружил, истово бил хвостом и крыльями, давил, рубил длинными огненными когтями, изрыгая из себя темную смерть, развоплощая противников сотнями.