Оксана Обухова - Уничтоженная вероятность (Циклопы)

– Борис Михайлович! – возмущенно зароптал поклонник Зверева. – В этом вся соль! Сюжет. Зоя станет вашей навеки, увидев в вас заступника!

– Навеки ваша, – хмыкнул Завьялов. Оглядел «конотопскую» фигуру и нашел ее вполне употребимой. После банно-прачечных процедур обвисшая бомжеская харя весьма облагородилась, здоровый цвет лица проклюнулся. – Еще пару раз промыть-прокипятить, цены не будет дяденьке.

Тело-Иннокентий внимательно поглядело на недавнего бомжа и тоже согласилось:

– Значительный эффект. Носитель вам еще спасибо скажет.

– За то, что пемзой обработал? – распределяя по карманам бумажник и ключи, невнимательно поинтересовался Завьялов.

– За то, что побывали, – значительно задирая палец вверх, сказал стилист. – Знаете, сколько омолаживающие процедуры в наше время стоят?.. О-го-го! На процедуру по подсадке интеллектуального омолодителя иные деды с малолетства средства начинают копить! Ваш носитель еще громадное мерси вам скажет. Такой выброс адреналина ему устроили… Лет на десять уже помолодел!

– Я думал, показалось.

– Отнюдь, Борис Михайлович. Возраст не чисто биологическая проблема, душевное состояние индивида гораздо важнее. Если индивид теряет эмоциональные устремления, то начинает стареть неуклонно и безвозвратно. Если же он остается молод душой, тело отвечает ему сторицей.

– Главное, ребята, сердцем не стареть… – невнимательно пропел Завьялов, проверяя шнуровку ботинок.

– Вот-вот! Хороший интеллектуальный омолодитель, используя вашу лексику – адреналиновый алкоголик, чрезвычайно ценный тип! Несколько процедур, и внуки дедушек не узнают! По сути дела, кстати, лучшими омолодителями для дедушек являются ближайшие кровные родственники, но, – Иннокентий глубоко вздохнул, – не всем везет. Иные внуки – абсолютно бесполезный генофонд.

«Бальзам на раны», – снимая с полочки туалетную воду, подумал Завьялов. Кешина болтовня избавила его от жутких подозрений: очнулся он на каталке в морге с ледяными членами и подозревал, что залетел не просто в тело, а конкретно в труп. Свободный от заселяющего его прежде интеллекта, а проще говоря – души. Вылетел Боря Завьялов из родимого тела, пометался по больнице и нет чтобы в коматозного полуживого пациента залететь, попал в помершего, бесповоротно освободившегося бомжару.

Вспоминая фильмы ужасов про зомби, Боря начинал уже принюхиваться – не завонял ли разложением? Приглядывался исподволь, не появились ли на теле трупные пятна.

Но если бомж замолодел… Тогда – порядок. Ошиблись доктора, свалили в морг полуживого дедушку.

– А кстати, Борис Михайлович, – не унимался болтун-путешественник, – почему вы, скажите на милость, не пошли к палате уважаемого Косого, а застряли в больнице между этажами? Когда вас «выкинуло», я, прямо скажем, растерялся! Не знал, куда стопы направить.

– У меня ухо оглохло, – выключая свет в прихожей и делая Кеше жест «на выход», проговорил Завьялов. – Решил к врачу наведаться.

– ЧТО?!!

Иннокентий, только что спешивший на романтическую встречу с Зоей и Жюли, попятился в темноту гостиной. Если бы секунду назад тело Завьялова не выглядело насквозь здоровым, Борис решил бы, что разложение коснулось именно его: в темноту уползало мертвенно белое лицо с остекленевшими глазами и отпавшей челюстью.

– Эй, Кеш, ты чего? – негромко позвал Завьялов. – Иди сюда. – Чуть было не добавил «кис-кис-кис».

– Борис… Борис… Борис… – невнятно лепетал стилист.

Допятился до кресла, едва не рухнул, но устоял, слепо нашаривая подлокотник. Кое-как, задом, обогнул препятствие.

Завьялов захлопнул входную дверь. Быстро прошагал до гостиной и включил верхний свет.

Занервничавший Кеша испуганно присел и прикрыл лицо руками, как будто из люстры ударили не лучи, а копья.

– Ну, ты чего это, дружище…

– Борис Михайлович, – сипло прокаркало родимое горло, – не подходите. Это может быть опасно.

– Кому? Тебе или мне?

– Наверное… Наверное… – Завьялову показалось, что Иннокентий прислушивается к себе, то есть к полученному телу. – Уф! Я слышу. Борис Михайлович, я одинаково слышу обоими ушами!

– Раз за тебя. За нас. – Завянь хмуро вглядывался в перепуганное лицо напротив. – Что случилось-то?

– Беда, – коротко информировал стилист и утер вспотевшее лицо. – Борис Михайлович, вы не ощущаете внутри себя какого-то… постороннего присутствия? В новом теле вы – один?

– Ну… как бы да, – прислушавшись к ощущениям, кивнул Завьялов и вернул вопрос: – А ты?