Владимир Поселягин - Снайпер

Пока летел к следующей цели, засёк на дороге гражданскую почтовую машину, явно ночью свежую прессу развозила. Дистанционно вырубил водителя и, сев на дорогу, изучил газеты. Да уж, моё фото на первых страницах. Я решил все забрать себе. Языка не знаю, но зато какая память! Приведя в чувство водителя, допросил его. Русский он знал, отлично меня понимал, вот и перевёл, что в газетах написано. М-да, ну а чего ожидать? Не хвалили, это точно. Правда, отметили, что по гражданским я не стрелял, но лучше бы стрелял, те, кто потерял всё имущество, выли рядом со сгоревшими лавками, магазинами, автомобилями. Было им что терять, и потеряли. Война-с.

Снова вырубив водителя, я вернулся к «шторьху» и полетел дальше, а так как наступил рассвет, я решил передневать неподалёку от следующей цели, крупной плотины. Если уничтожу её, вода зальёт огромные территории, уничтожив посевы и урожаи. Да и много их там, как бы разом всё это охватить?

Весело насвистывая, я лежал на койке, оборудованной мной в салоне «Каталины», которой параллельно управлял, а курс был на Аргентину, и, покачивая в такт ногой, играл на аккордеоне.

В Румынии я пробыл три недели. Причём так поработал, что те уже выли в голос, как я и хотел. Им теперь нужно восстанавливать всё. Я уничтожал мосты, паровозы, железнодорожные узлы и станции, склады, заводы, фабрики, нефтяные хранилища, да всё, что представляло хоть какую-то ценность, и мне не важно было, кому всё это принадлежит, частному капиталу или государству. Я бил по всему. Теперь зимой в Румынии ожидался голод, это я из газет узнал. Ведь, уничтожая склады, я серьёзно снизил и запасы провизии. А денег на закупку ещё и провизии у правительства уже не осталось. В результате два дня назад Румыния объявила о своём выходе из войны и начала выводить войска, возвращая их в места дислокации. Как вам такой результат? Причём действительно тут причастен я. Это без шуток. Есть чем гордиться.

На решение правителя Румынии повлиял я. Как? Сейчас опишу. От моих действий, как я уже говорил, выли все, и на меня сначала пытались устроить охоту. Ага, как же! Потом выйти на контакт и договориться. В газетах писали, по радио сообщения передавали. Причём на русском, знали, кто я, тот водитель почтового грузовика рассказал. Только газет я не читал, радио не слушал, причина та же – языка не знал, мне и в голову не пришло, что воззвания ко мне были на русском. О том, что вообще они будут, я и предположить не мог. Именно поэтому не слушал. Ну а когда очередного языка взял, то он об этом и сообщил.

Потом по телефону, номер которого мне сообщали по радио, я прямым текстом сказал, что, пока Румыния в войне с Союзом, мы не остановимся. Пусть выводят войска и прекращают войну, заявив о нейтралитете. И когда пойдёт следствие о бесчинствах румын на оккупированных территориях, чтобы они сразу выдавали всех, кого запросит Советский Союз. Торговаться я не дал и продолжил активно уничтожать инфраструктуру страны, причём торопился. Сутки – и правительство официально сообщило о нейтралитете и выходе из войны. Я ещё сутки подождал, убеждаясь, что всё так и есть. Румыния вышла из войны, изрядно разозлив немцев, и уже выслала своих представителей в Москву для подписания договоров: румыны сдают свои позиции нашим войскам. Советское командование, не веря такому счастью, мгновенно бросило вперёд войска, освобождая обширные территории. Немецких частей там было мало, и ничего сделать они уже не могли. Это я всё слушал, используя мощную радиостанцию. И ночью, подтвердив по тому же номеру, что договорённость соблюдена, и сообщив, что покидаю территорию их страны, я полетел в Аргентину. Вот на этом румынская эпопея и закончилась. Своё они получили, ещё долго помнить будут. А забудут, так я напомню.

Пока гидросамолёт гудел моторами, я наигрывал на аккордеоне и размышлял. А сколько у Германии ещё союзников? Из серьёзных только Италия и Финляндия. Ну, Италия меня не очень волнует, она больше против Англии и союзников воюет, так что пусть будет, а вот Финляндию стоило бы навестить. Только не сейчас. Вернусь в Союз, а я планирую это сделать в конце весны сорок третьего, тогда и займусь. Перед тем как официально предстать перед советским правительством. Надеюсь, арестовывать меня не будут, я, блин, по их вине лечился. А если всё же попытаются – это будет последней каплей, больше в Союз я не вернусь. Да и, уходя, постараюсь погромче хлопнуть дверью и, выяснив, кто отдал приказ на мой арест, зачистить его. Хм, а может, сначала зачистить, а потом попасться на глаза государственным органам? Надо подумать.