Дмитрий Старицкий - Горец. Гром победы

– Зачем все это? – спросил недовольный герцог, любитель камерной обстановки, оглядывая восторженную толпу, сдерживаемую солдатами. Массовые мероприятия, по его мнению, всегда должны быть заранее подготовлены и не пущены на самотек.

– Надо дать толпе выпустить пар, ваша светлость, – ответил я, – не то устроят давку вплоть до человеческих жертв. Воздушный корабль поломают еще. А так послушают ораторов, успокоятся, устанут, проголодаются и разойдутся.

– Мне что делать-то, Савва? Стар я стал для таких мероприятий, – буркнул герцог.

– Вам надо, ваша светлость, первым сказать краткую речь. Приветственную. Такова сложилась структура момента. Надо, ваша светлость.

– Сам знаю, что надо… – Настроение герцога зримо испортилось.

Припомнил я, как герцог, тогда еще рецкий маркграф, напутствовал нас, добровольцев, на присяге на главной площади Втуца, и понял, что за прошедшие три года Ремидий сильно сдал, что тщательно скрывал даже от своего ближайшего окружения. Даже его седые усы, ранее так задорно торчащие вверх острыми концами, опустились ниже губ. Перестал герцог за ними следить.

Пока адъютанты подсаживали своего монарха в кузов тягача, я подозвал к себе начальника калужской полиции и пригрозил с глазу на глаз:

– Если хоть одна сволочь будет в толпе торговать напитками и едой, виноватым будешь ты. С оргвыводами. А если, не дай ушедшие боги, кто-то станет торговать пивом или вином, то минимум, что тебе светит, – штрафная рота на Западном фронте. Рядовым. Понятно?

Суперинтендант полиции был опытным чиновником. Одним из первых имперских граждан в Реции и карьеру свою сделал в столичном Втуце, начиная с патрульного городового. Хоть и был он несколько медлителен и патриархален, но два раза ему объяснять не пришлось.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, – заверил меня начальник городской полиции и с легкостью молодого гиппопотама вприпрыжку побежал исполнять поручение, на ходу нахлобучивая фуражку на белобрысую голову.

Раздобрел он вширь, с тех пор как на пост суперинтенданта полиции заступил в Калуге. Администратор он был неплохой и криминальную полицию в городе наладил просто образцово. Не говоря уже о патрульно-постовой и участковой службе. Я лично считал, что для такой огромной стройки уровень преступности у нас был очень низкий. Хотя тюрьма уже имелась. Чуть ли не первое капитальное строение в городе.

Но никаких организованных преступных сообществ типа Ночной гильдии Будвица у нас не завелось. Давили их в зародыше на уровне создания мелких банд. Даже рэкета в городе не было после того, как первых залетных имперских рэкетиров публично повесили на вокзале.

«Красную крышу» я превентивно заменил прозрачным официальным «Фондом содействия калужской полиции». И сам сделал в него первый взнос. На средства этого фонда мы закупали оборудование и снаряжение, которое не было предусмотрено бюджетом герцогства. В том числе и выдавали денежные премии самим полицейским за выявление и разгром банд.

Но тут мероприятие случилось знаковое, хоть и спонтанное, но политическое по сути.

Эх, репортеров мало… Только от нашей городской газеты «Калужская правда».

И фотограф только со штаба строительства крутится тут с помощником.

Дальше были речи в медный рупор. И все равно слова, произнесенные с импровизированной трибуны, ветер относил в сторону подрагивающего на якорных расчалках гигантского воздушного судна.

Залез я и сам на эту трибуну дирижировать действом.

Наш препод по философии в академии рассказывал, как во время перестройки, еще студентом, подрабатывал он ночным экскурсоводом у трех вокзалов в Москве. На автобусах. Поначалу ставил «весь автобус» посередине Красной площади и долго, часа полтора, рассказывал им разные вещи, которые они не могли знать из-за только что отмененной коммунистической цензуры. Но экскурсанты постоянно уходили чем-то недовольные. И вот как-то он провел эксперимент. Стал водить всю толпу по кругу, останавливал у каждой башни и давал кратенькую, не больше двух-трех минут, характеристику места. Времени и сил на это уходило меньше, а народ был доволен – им показали все!

Так и тут. Речь должен толкнуть каждый. Пусть даже все говорят одно и то же. Так даже лучше. Нам толпу не зажигать надо, а успокаивать. Она и так взбудоражена видом небывалого воздушного корабля.

Все прошло, слава ушедшим богам, прилично. Без эксцессов. Я держал речь последним, и она состояла из одних лозунгов, как у Остапа Бендера в городе Удоеве. После моей последней фразы, что «каждый имеет право не только на труд, но и на отдых» и что в городском саду (ну как саду… дорожки, бордюры, клумбы и тонкие прутики саженцев пока) сегодня весь день будет играть духовой оркестр горнострелковой бригады, толпа потянулась за новыми развлечениями в указанное место. Тем более что там торговать едой и напитками никто не запрещал.