Николай Побережник - Гнев изгнанников

– За стенами сколько войска?

– Пять тысяч ополчения и тысяча конных лучников… – Тарин поморщился: – Ну, и полный каменок людей.

– Все?

– Ну… – Тарин развел руками. – Здесь за валами порядка пяти тысяч всякого оружного люда укрылось да стрелков хартских… Много людей в осадах потеряли.

– Ванс за стенами?

– Нет, Ванс вот здесь, в рощах, что на холме, еще с ночи тайно три тысячи своих всадников с пиками вывел, это единственное, чем мы сможем их кавалерии ответить.

– Не единственное, – я оглянулся, за моей спиной у крайнего вала выстраивались коробки по две тысячи пехотинцев, а за ними, в три шеренги, от вала и почти до окраины леса занимали позиции лучники, бегом ко мне мчался Махон… я крикнул ему, указав направление: – Шесть орудий по правую руку! На десять шагов! Два орудия за каменок!

Расслышав меня, Махон остановился, согнулся, уперев руки в колени, отдышался и рванул обратно к приближавшимся повозкам с расчетами.

Снова раздалась барабанная дробь, и от вражеских позиций двинулась пехота, растягиваясь в шеренги, за ними следом еще кто-то, должно быть лучники.

– Ну, теперь-то мы на равных, – зло ухмыльнулся Тарин, отдавая мне нож.

– Я не знаю даже, на что ты надеялся с такими силами…

– На предков и Большой луны помощь… ну, и на тебя, чудной пришелец.

– Ладно, воины Шахара ударят во фланг, как эти упрутся в валы, я уже не могу удерживать их вождя…

– А ты?

– А мне котов кормить надо… переход почти в сутки был, изголодались зверюги, – подмигнул я Тарину, – все, ступай, командуй, воевода, это твоя война.

Забравшись в седло, я убедился, что Махону мое наставничество уже будет лишним, и поехал к шахарскому войску.

– Как завяжется бой у валов, вступайте… Только Махону не мешать, действуйте, как… Пенар знает, как, – бросил я вождю и заставил Рыжего мчаться к эскадрону.

Тем временем многотысячные шеренги пехоты иноземцев, что прикрывались щитами, приблизились к первым валам шагов на триста, образовав почти подкову. По неведомой команде остановились, первая шеренга опустилась на колено, уперев щиты в землю, вторая выставила щиты перед первой, и сразу же из-за них со студящим кровь шуршанием взмыли в небо тысячи стрел, посланные умелыми лучниками за валы. Спустя секунды оттуда стали доносится крики боли, а от основного расположения войск иноземцев двинулся клин облаченной в латы тяжелой пехоты. Они шли под бой барабанов и в такт ему ударяли двухсторонними боевыми топорами себе по кирасам. Грохот стоял еще тот и, надо сказать, вперемешку с криками раненых за валами жути наводил…

– Ну, сейчас начнется, – подъехал я к Дарине, поправил чехол дробовика, закрепленный на поясе и бедре, и посмотрел на свой эскадрон.

– Веди нас, Бэли! – выкрикнул кто-то из наездников. – Веди!

Это «веди нас» стали подхватывать с разных сторон, я встал в седле и поднял руку, на что Рыжий прижал уши и покосился на меня, подозрительно оскалившись. Когда все наездники замолчали, я тихо спросил Дарину:

– Уверена?

– Да! – она похлопала по двум толстым колчанам, притороченным по обе стороны седла, и со злой улыбкой потрясла рукой с зажатым в ней луком, что переспрашивать желания не было.

– Тогда за мной! – крикнул я и направил Рыжего к Красному лесу, а сам подумал, что, кроме меня здесь, все сейчас просто жаждут крови… Вот что значит воздержание от зимних ритуальных набегов, ага.

Ба-бах! ба-бах! ба-бах! – полетели первые ядра по вражеским позициям, когда мы углубились в лес. Махон не подведет, артиллерия теперь его вотчина! Двигаясь по лесу вместе со стремительно наступающими сумерками мимо оставленной нашими повозками колеи, я разглядел нескольких шахарских воинов, они стояли в охранении многотысячного лагеря гражданских Шахара… Воины, да уж – мальчишки совсем, но короткие мечи и пики держат умеючи, уверенно.

От места битвы удалились прилично, предстояло проехать еще около часа до западной границы Красного леса, однако выстрелы пушек были слышны. Я даже боялся представить, какая рубка сейчас на поле у Кузнечного, да я просто боялся, аж трясучка нет-нет да и пробежит по спине, что волосы дыбом встают.

Вернулся дозорный.

– Бэли, от леса до протоки никого, у сожженного острога рядом с мостом сотня иноземцев и повозки.

– Готовить луки! – велел я, повернувшись назад.

– …готовить луки… готовить луки… готовить луки… – понеслось по эскадрону, а болотные коты, словно почувствовав начало драки, общей волной передали агрессивную эмоцию.