Николай Побережник - Гнев изгнанников

– Среди хартов мало кто владеет мечом хоть так же хорошо, как наш не самый умелый пехотинец.

– Все равно, наступать на хартские земли с двух сторон одновременно! Таков был наш план! Не забывай, с хартами воевода Тарин и множество тех, кого ты не смог остановить на пути из княжества!

– Не такое множество, лазутчики сообщают, что войско Тарина не превышает четырех тысяч клинков, в основном это наемники и ополчение…

– Ладно, – Скади глубоко вдохнула, – наступление с севера пока отложим, оставь надежного человека командовать фортом, а сам отправляйся в гарнизон у границы с хартами, начинайте вторжение!

– Пленные?

– Кроме женщин и детей никого не жалеть!

– Дети вырастут, вырастут с ненавистью, – наместник многозначительно посмотрел на Скади.

– Не успеют! Сгниют на рудниках и в угольных копях! Все, ступай… и я жду ежедневных депеш.

Через три дня Скади получит депешу, в которой наместник Стак сообщит, что еще не достиг границ хартских земель. Причина в том, что в каменках и многодворцах на пути следования наместника и его отряда крестьяне и старосты неохотно делятся провиантом и чистой водой, многие мосты сожжены, в рощах и лесах случаются засады, которые хоть и не создают значительных проблем, но ощутимо задерживают продвижение отряда. Еще через неделю в Городище прибудет тяжело раненный гонец с одной из южных пограничных застав и сообщит, что с гор стали спускаться икербские шайки, разоряют многодворцы, чинят разбой на дорогах и продвигаются к плато Желтого камня, где собираются в армию и уже взяли в осаду южный гарнизон.

Но не только гонцы доставляли новости императрице, так же и в самом Городище и окрестностях стали ходить разного рода слухи, которые привозили торговцы с обозами да водницы протоками. Некоторые главы родов, прознав про икербские набеги и начало войны с хартами, стали собирать дружины и ополчения и, вспомнив старые обиды, начали вторгаться на земли соседних родов. Наступали темные времена, и великая смута пришла в Трехречье.

Кессар и его «лесные тени» помогли нам с Дариной с церемонией кремации Чернавы у жертвенного камня на поляне. Я не присутствовал при обряде, да и Дарина пережила его словно в бреду. Хошияр рассказала мне, что как только Чернава растопила в ритуальном очаге золотой амулет, она впала в транс, постоянно повторяя заклинание, что продлилось недолго, пока силы не покинули Чернаву и она не упала замертво рядом с очагом, отдав все свои силы тем, кто в них нуждался.

Плоть выгорела до уголька, и мы развеяли прах Чернавы над теплыми водами реки недалеко от Шахара. Вода, искрясь и пенясь на перекатах, уносила пепел, на душе стало легче. Дарина, прижавшись к моему плечу, грустно улыбалась. Позже к нам присоединились все те, кто прошел обряд единения.

– Старайтесь понять их, не нужно им приказывать, просите, – говорил я, сидя на большом валуне пемзы на берегу, – наш путь вместе с хозяевами болот скоро закончится, а до того момента вы и коты должны стать единым целым.

Три сотни человек сидели полукругом напротив меня и слушали, я старался рассказать обо всем, чему научился сам, общаясь с котами, а все присутствующие сосредоточенно вникали в каждое слово.

– Завтра на рассвете мы снова придем сюда и призовем котов, каждый из вас найдет себе друга из них… Кессар!

– Да, Бэли.

– От тебя и твоих людей многое зависит, твоему отряду надо как можно скорее оседлать хозяев болот. Надо разведать широкие тропы, лед на Чистом озере вот-вот вскроется, а ты и несколько твоих людей должны проникнуть в хартские земли и найти там воеводу Тарина, очень скоро, благодаря обряду, вы все сможете видеть в темноте – так вы поможете Тарину и его войску.

– Как именно? – спросил Кессар. Он сидел в первом ряду, и я хорошо видел его глаза.

– Сначала научимся понимать хозяев болот и говорить с ними, как только вы будете готовы, я расскажу.

Кессар понимающе кивнул.

– Завтра, на рассвете встречаемся здесь же, – я поднялся с камня, подал руку Дарине, и мы медленно пошли к Шахару, где предстояло до самого вечера пробыть в чатраке оружейников…

Проверив работу кузнецов и оружейников, я отправил Дарину к шорникам, а сам снова начал доставать Махона.

– Отполировать бы его, – вертел я в руках первый выкованный ствол.

– Чего?

– Гладким его надо сделать внутри и ровным.

– Так же, как эту… как же… а! Как пушку, сделаем.

– А вот тут, – показал я пальцем на казенную часть, – надо нагреть и отковать полку, от которой высверлить отверстие в ствол, здесь тоже отверстие, чтобы проклепать пластину.