Александр Мазин - Богатырь

Илья увидал, как удирает в чащу пятый, стрелок, а шестой ворог тоже удирает, так и не взявшись за оружие. Из двух целей Илья выбрал стрелка.

Неправильный выбор.

С полминуты Духарев бился, как встарь: точно, экономно, мощно. В прежние времена он мог бы держать такой темп хоть час. Нынче ж почти сразу ощутил, как груди не хватает воздуха…

Четверка оказалась хороша. Особенно те двое – родичи Хайнара и Виглафа. Хотя до старшего поколения не дотягивали. Впрочем, Духареву сейчас трудно было оценить: много лет минуло, а годы эти ведь не только силу прежнюю забрали, но и опытом одарили. Впрочем, не будь у нурманов команды «брать живым», устать Духарев не успел бы. Его, бездоспешного, прикончили бы раньше. А так бить его железом опасались. Теснили щитами, один все время норовил сунуть в ноги копейное древко. Сергей Иванович отмахивался, уходил… Защищался. Атаковать самому никак не получалось. Держался из принципа. Понимал, что не выстоит. Но пока держался – и держался неплохо. Задыхался, да, но не было ощущения, что сердце вот-вот лопнет от перегрузки… Ох, непростая здесь полянка, совсем непростая!

Чужой щит сбил клинок, другой с силой толкнул в плечо – на третьего ворога, который…

Который не сделал ничего. Качнулся назад, даже открылся…

Сергей Иванович чужой оплошкой не воспользовался, хотя это была именно оплошка, а не приманка. Не дали. Другой нурман влез вовремя, прикрыл… И опрокинулся на спину. Вернее, начал опрокидываться, когда Сергея Ивановича отвлекли, связали боем оставшиеся двое.

И всё ж Духарев успел увидеть смертоносный черно-желтый цветок – оперенье бронебойной стрелы, выросший у нурмана пониже левой ключицы.

И тут Сергею Ивановичу стало совсем трудно, потому что нурманы перестали играть во «взять живьем» и начали его убивать по-настоящему. Полная бронь, меч, топор и два щита – против меча, кинжала и рубахи. Первую атаку Духарев отбил: сумел выстроить врагов в линию. Тот, что с секирой, оказался позади мечника, чей выпад Духарев взял на кинжал, одновременно пугнув уколом в лицо. Прикрыться щитом нурман не рискнул, опасаясь финта, и отпрыгнул назад, чуть не толкнув того, что с секирой. Но тот, из всех четверых – самый опасный, от соратника увернулся, проскользнул вперед и едва не достал Сергея Ивановича по ноге. Не достал, однако. Духарев хлестнул клинком, и нурман, прикрывшись щитом от выпада, укоротил мах. Не оттого что побоялся рискнуть, а потому что его напарник уже отвел руку для широкого маха, уйти от которого Духарев мог только под нурманский топор, а отбить такой удар щитом еще можно, но кинжалом точно не сдержать.

Духарев не думал о том, что можно, а что нельзя. Он просто знал . Но всё же Духарев попробовал отбить, и у него даже получилось, потому что удар оказался не таким уж могучим. Граненый наконечник вошел нурману на вершок ниже уха, прошел сквозь напряженные мышцы, позвоночный столб и выглянул уже с другой стороны шеи.

Но даже ослабленный удар заставил Сергея Ивановича сместиться вправо. И последний оставшийся на ногах нурман не замедлил этим воспользоваться: прыгнул вперед, занося оружие. И на этот раз Духарев тоже не успевал уклониться, а отбить удар боевой секиры даже щитом ой как непросто…

Не пришлось. Лязг металла о металл. Голова нурмана дернулась, рука – тоже. И смертоносное лезвие прошло на четверть метра левее, чем должно было. И совсем по другой траектории.

Зато меч Духарева выбрал единственно правильную цель: привычно нырнул в образовавшуюся брешь вражеской защиты, под нурманский локоть, и вошел в не прикрытую железом плоть. Укол, поворот, выход. И струя крови, показавшая, что умение воеводы убивать быстро и с минимальным усилием никуда не делось. Но контроль всё равно нужен – и резнул клинком по нурманскому горлу Духарев уже вполне осознанно, а вот летящий понизу топор отследил и отбил, не думая. И так же, не думая, шагнул к бросившему и добил, рубанув с маха, отсекши заодно и кисть, которой нурман решил прикрыться.

Этот был последним. Сергей Иванович это почувствовал раньше, чем огляделся. А когда огляделся, первое, что увидел: Илью, который стоял у дуба, привалившись спиной, с луком наготове.

Стоял на двух ногах!

Стоял, впрочем, недолго.

Практически сразу начал оседать вдоль ствола. Но лук не выпустил. И рожа довольная-довольная.

Воздух входил в грудь Сергея Ивановича тяжело, с хрипом. Сердце колотилось в ребра…

Но отдыхать было некогда. Семирад!