Александр Мазин - Кровь Севера

Зато с противоположной стороны города жизнь так и кипела. Парижане давали деру.

По уму, мне следовало немедленно присоединиться к беглецам. Не факт, что Арман не успел ни с кем поделиться своими подозрениями. Например, я понятия не имею, что он говорил своей любовнице. Да мало ли кому он успел пожаловаться на нетипичное поведение «брата де Мота»! Нет, срочно валить – самое разумное решение. Но мне жутко хотелось узнать, какой вариант поведения выберет король. Посему я рискнул и остался. Буду дожидаться королевского решения. Это еще день, ну от силы – два. Что ж, понаслаждаюсь напоследок культурным отдыхом.

Покидая в очередной (не исключено, что последний) раз любвеобильную Филиси, я чувствовал легкую грусть. Покидать Париж было очень жалко.

Не то чтобы я ради комфорта был готов предать своих родичей и друзей… Но согласитесь: спать на чистом белье, в светлой комнате, есть вкусную еду куда приятней, чем спать на шкурах в темном, провонявшем дымом и потом длинном доме и деревянной ложкой лопать из общего котла кое-как сваренную похлебку. Ну, может, насчет деревянной ложки я малость загнул (в моей добыче даже золотая имелась), а насчет чистого белья чуток преувеличил, но в целом уровень комфорта среднестатистического шевалье существенно превосходил аналогичный уровень успешного викинга. На севере разница между жизненным уровнем сословий (если не считать трэлей) носит не столько качественный, сколько количественный характер. А тут разница – как между раем и адом. Вот если бы еще не война…

А еще здесь были книги! Пусть рукописные, пусть – на малопонятном языке (в основном – на латыни), однако я был готов читать даже на греческом. Соскучился по этому делу.

«А что, – подумал я. – Кто мне мешает, когда всё закончится, вернуться и наняться на службу к кому-нибудь из просвещенных христианских государей?» Карл, правда, отпадает, но есть ведь его братья. И Англия – по другую сторону пролива. Отец Бернар меня окрестит и засвидетельствует мое «просветление». Денег – море, на обзаведение имуществом хватит. Возьмут меня кем-нибудь типа королевского рыцаря? Да почти наверняка. И будем мы с Гудрун жить не в «длинном доме» с сорняками на крыше, а в настоящем замке. Еще и друзей к себе переманю, заделаюсь бароном или даже графом, буду поощрять искусства и науки. Особенно металлургию…

Обедать домой я не поехал. Решил изучить настроения народа, для чего отправился в популярное место – лучший кабак у Гревской пристани [13] Позднее на этом месте возникнет знаменитая Гревская площадь, в начале девятнадцатого века переименованная в Отель-де-Вилль, то бишь площадь Ратуши. , самой большой в городе. Здесь пованивало: река, пристань, отбросы… Зато – самые свежие новости и неплохая кухня. Я не стал брать «кабинет», расположился в общем зале. Все разговоры вертелись вокруг викингов и возможной сдачи города. Цены на погрузку возросли втрое. Зато упали цены на продовольствие.

Разбудил меня звон колоколов. Разбудил, но не поднял. Вчера я порядочно нажрался с коллегами по профессии. Беллаторе, которых осталось всего шестеро (причем один – фальшивый) поминали Армана. Эх, Арман, Арман! Ну почему ты оказался такой догадливый!

В общем, не настолько я религиозен, чтобы вскакивать с похмелюги ни свет ни заря. Так что я попил морсику, воспользовался «ночной посудой» и залег еще часика на два. Аккурат хватило, чтобы организм переработал остатки алкогольного метаболизма.

Проснулся от запаха жарёнки. Вихорёк готовил завтрак.

– А почему – ты? – спросил я, спускаясь по лесенке и одновременно сладко потягиваясь.

– Так в церковь все ушли, – сообщил мой юный оруженосец. – Сегодня же воскресенье. И праздник!

Какой именно праздник, я уточнять не стал. У них тут что ни день, то церковный праздник. Очередное религиозное шоу. Им бы телевизор с кабельным подключением, враз бы набожность понизилась.

Я сцапал со сковородки обжаренную колбаску, завернул в холодную лепеху и поискал, чем бы запить.

Сообразительный Вихорёк нацедил мне чашку винишка.

День начинался неплохо…

А вот продолжился – не очень.

Входная дверь распахнулась. Да так энергично, что сразу стало ясно: пришел кто-то сердитый.

Так и вышло.

Пришел. Вернее – пришли. И все – при оружии. И все – по мою душу.

Арест осуществил уже знакомый мне виконт да ла Брис, кузен моей Филиси.

А буде у меня возникнут возражения, виконта сопровождали еще два десятка шевалье в полном боевом.