Александр Мазин - Викинг

Вот это реакция! Едва металл коснулся кожи, он открыл глаза. И не завопил. Черт его знает, почему. Может – нервы из стальной проволоки? Я даже не успел сообразить, что едва не прокололся. Заори он – и все.

Но он не стал кричать. Скосил глаза на мою руку и сразу все понял.

– Не дотерпел до завтра? – спросил он негромко. – Или струсил?

Держался он и впрямь молодцом. И времени не терял: рука его очень медленно и очень осторожно поползла к топору, прислоненному к стене.

Я видел, но молчал. Мозг лихорадочно обрабатывал информацию. Перерезать ему горло легко, но тогда уже сразу и себе…

– За что ты убил ее? – спросил я.

Он понял, о чем я.

– Слишком долго возилась со своими тряпками, – сказал викинг. – Я этого не люблю.

До топора ему оставалось сантиметров двадцать.

– Я мог бы подарить тебе другую, получше, – предложил он. – А хочешь, я и тебе за нее заплачу? Хочешь?

Он не собирался платить, он просто выгадывал время.

«Схватит топор – зарежу», – решил я.

Сторкад еще что-то говорил, я не слушал. Я ждал…

Толстые пальцы коснулись секиры, погладили, бережно обняли рукоять у самой «бородки»…

И тут я увидел.

Я увидел ухо.

Большое мясистое ухо, покрытое коркой запекшейся крови. То самое, которое я ему рассадил вечером.

Увидел и сразу ударил, опередив Сторкада буквально на мгновение.

Но умер он тоже мгновенно. Топор с тупым звуком ткнулся в земляной пол. А мог бы снести мне голову…

Я не без усилия извлек шило. Оно было в крови, но из самой узенькой ранки не вытекло почти ничего. К утру наверняка засохнет. Никто и не подумает, что Секире продырявили мозг. Вскрытий здесь не проводят.

Я обтер шило о собственные штаны (экспертизы по ДНК здесь тоже нет) и спрятал в сапог. Затем попытался вынуть из лапы покойника топор. Не получилось. Хватка у Сторкада, даже у мертвого, по-прежнему оставалась «мертвой». Что же, пусть друзья порадуются: викинг помер, как подобает, – с оружием в руках.

А отчего он так скоропостижно скончался, надеюсь, никто никогда не узнает.

Никто и не узнал.

Когда мы вернулись и выяснилась причина неявки Сторкада-дуэлянта, на меня начали смотреть косо даже варяги. Еще бы: все необъяснимое, если оно не попадает в графу «воля богов», автоматически трактуется как колдовство. Эти ребята искренне верят и в ведьм, и в волхвов, не говоря уже обо всякой сухопутной и морской нежити. Причем вся эта лабуда (а может, и не лабуда: все-таки викинги – ребята очень практичные, им факты подавай) систематизирована и классифицирована, распределена по конкретным исполнителям: есть женское колдовство, есть мужское, есть предсмертно-посмертное и так далее. Например, военно-прикладное. С его проявлением в виде голого полоумного берсерка я столкнулся лично. Потрогал, можно сказать, собственными руками и собственным оружием. Наверняка и этому феномену можно было найти какое-нибудь научное объяснение (научно или псевдонаучно объяснить можно все – было бы желание), но, опять-таки учитывая мои собственные обстоятельства (как-то трудно поверить, что нынешние приключения – сплошной затянувшийся глюк), следует допустить, что колдовство не только существует, но и способно активно воздействовать на здешний материальный мир.

Может быть, все зависит от веры? Когда-то давно один мой приятель выдвинул такую гипотезу. А в качестве примера привел гороскопы. Мол, в советское время народу было абсолютно поровну, в каком «доме» и под каким «знаком» родился. Все верили в генетику (происхождение) и воспитание. И отличить «рака» от «скорпиона», а «деву» от «стрельца» ни по внешности, ни по поведению было невозможно. А вот когда массы внезапно прониклись доверием к «звездам», в полный рост пошло отделение «козерогов» от «телочек», и астрологическая сегрегация заработала на всю катушку.

Мой приятель знал, что говорил. Он писал эти самые гороскопы для нескольких женских журналов. Писал от балды, что в голову взбредет… Но работало. Напишет: «львов» ждет романтическая встреча, а «козлов», тьфу, «козерогов» – удача в делах, если они наденут зеленые трусы… И пожалуйста! Его «львица» секретарша наутро приходит с горящими глазами и «послевкусием» вчерашнего секса на нежной шейке, а в «белорусском трикотаже» всю партию зеленых трусов сметают за один день. А директор «трикотажа», что характерно, – урожденный «козерог».