Александр Мазин: Княжья Русь

Был еще один выход. Не выкуп взять с эмира, а дань. Чтоб поклонился эмир великому князю, признал себя младшим… Великий Булгар… Вот это были бы данники! Со всех словенских племен столько не собрать…

Владимир встретился взглядом с дядей. Воевода Добрыня тоже молчал. Ждал, пока отбурлит варево совета. Но совет никак не унимался, и Владимир поднял руку.

Наступила тишина.

Нет, не зря он вчера встал против вражьего поединщика. Тогда все увидели, на чьей стороне боги.

– Я выслушал многих, – ясным голосом произнес Владимир. – Теперь хочу спросить мудрейшего из нас… – Его глаза остановились на Серегее. Тот приготовился… Но князь чуть усмехнулся и перевел взгляд на дядю: – …Ближнего моего родича, воеводу и наместника новгородского Добрыню. Скажи нам, дядя, взять ли нам то, что дают, и уйти. Или остаться – и обратить булгар в своих данников?

Добрыня встал, откашлялся солидно:

– Позволь, княже, я сначала покажу!

Владимир кивнул. Совет заинтересованно загудел.

Добрыня кликнул одного из своих, распорядился негромко…

…И через некоторое время двое гридней загнали в шатер пятерых полоняников из последней добычи: двух мужчин, мальчишку лет десяти и двух женщин – молодую и постарше.

Все пятеро были потрепаны, но не слишком. У них забрали самое ценное, молодку если и попользовали, то немного: по походке не заметно. Пресытились русы.

Добрыня подождал немного, возбуждая интерес, потом пробасил:

– Посмотрите на их ноги!

Совет посмотрел. Удивился. Ноги как ноги. К чему вопрос?

– Все они в сапогах, – пояснил Добрыня.

Точно, в сапогах. И бабы, и мальчишка.

– Ну и что с того? – сказал кто-то. – Я тоже в сапогах. И мои-то, чай, получше.

– Мы все в сапогах, – заметил Добрыня. – Да только скажите мне, други, много ль у нас данников, у которых даже смерды в сапогах ходят.

Бояре, воеводы задумались…

– А что в этом плохого? – спросил ярл Сигурд. – Богатый народ, богатые смерды. Тем больше дани можно взять.

Добрыня покачал головой. И сказал на нурманском:

– Трэль в сапогах, ярл, это трэль, который недолго пробудет трэлем. Не думаю, что он захочет отдать тебе заработанное. Скорее, он купит лук и вгонит стрелу тебе в спину, когда ты присядешь облегчиться. – И, по-словенски: – Не станут эти, в сапогах, нашими данниками. Лучше бы тебе, княже, в холопы лапотников поискать.

– А с этими что делать? – спросил Владимир.

– А с этими ряд уложить – жить в мире и согласии.

– Так что – и выкуп с эмира не брать? – прищурился Владимир.

– Отчего ж не брать. Брать. Только выкуп – выкупом, а надо думать о том, как и в будущем нам от булгар пользу да приплод иметь.

– Ты же сам только что сказал: не быть им нашими данниками? – удивился Владимир.

– А разве только дань золото приносит? – поинтересовался Добрыня.

– А что еще?

– А вот у боярина своего спроси, – Добрыня указал десницей на Сергея. – Он тебе лучше меня всё скажет.

«Скажу, – подумал Сергей. – Всё скажу. Теперь уж не за князем, за мной – долг. И долг этот таков, что возвратить его будет очень нелегко…»

Вот так, в лето шесть тысяч четыреста девяносто третье от Сотворения мира, а от Роджества Христова девятьсот восемьдесят пятое заключил великий князь Владимир мир с волжскими булгарами. И сказали они друг другу: «Тогда не будет меж нами мира, когда камень станет плавать, а хмель тонуть».

И был меж ними отныне договор, чтоб русам беспошлинно торговать на землях булгарских, а булгарам – на землях киевских.

Два старинных друга, два побратима: воевода хузарский Машег бар Маттах и воевода киевский Серегей – ехали по приволжской степи. Гридь обоих воевод держалась на отдалении, но готова была прийти на помощь при любой опасности. Хотя какая может быть опасность, если в пяти стрелищах обширный лагерь русов и на поприще вокруг – ни одного чужого всадника.

Друзья ехали молча. Всё важное сказано, а о неважном говорить не хотелось.

Завтра утром их пути разойдутся.

Хузары уйдут на юг, через земли буртасов и печенегов, сначала к степной опоре русов Саркелу, потом – к Сурожскому морю, туда, где осели остатки бывших хозяев Великой Степи – белых хузар, прикрывая границы союзной Тмуторокани. Хузары уйдут с богатой добычей, но никто не рискнет покуситься на нее, потому что даже после того, как пришли в запустение великие города Итиль и Семендер, за белыми хузарами всё еще осталась слава лучших воинов Степи.