Александр Мазин - Княжья Русь

– Девица нужна, – напрямик выдал Семирад. – Продай!

– И хотела б – не продала б. Лучинка не холопка. Вольно с нами живет.

– Тогда отдай ее мне наложницей! – быстро сказал Семирад. – Вено какое скажешь, такое и дам!

– Наложницей? – Сладислава холодно улыбнулась. – Девицу из нашего рода – наложницей? Ох, дорого это тебе встанет, боярин! Не разорился бы…

– Ты моих богатств не ведаешь, боярыня! – Семирад (теперь уже гость, а не недруг) надменно задрал бороду.

Сладислава не стала спорить.

– Лучинку сюда! – велела она.

Девушка появилась тотчас. Будто за дверью ждала. Поклонилась легко, улыбнулась светло:

– Госпожа моя?

– Гость у нас, – сказала Сладислава. – Боярин киевский Семирад.

Лучинка поклонилась и боярину. И ему улыбнулась. На нежном личике читалось: что теперь? Стол вроде накрыт. Может, вина принести из погреба? Или – дело какое?

– Меду ему подай!

Питье гостю подносить полагалось с поклоном и поцелуем. Если рады ему в доме.

Лучинка в голосе боярыни радости не услышала. А сам боярин Семирад ей ничуточки не мил. Так что обошлось без поцелуя, хоть боярин и надеялся…

– Боярин Семирад сватает тебя, – сообщила Сладислава, когда гость испил меду и отер усы. – Младшей женой взять хочет.

Боярин дернулся было возразить, но, повинуясь строгому взгляду хозяйки, смолчал.

– Что скажешь, девица?

Улыбка исчезла, губки задрожали, глаза – как у преданного ребенка… Но – взяла себя в руки, наклонила головку…

– Я в твоей воле, госпожа.

– Боярин Семирад в Киеве – муж не последний, – поведала Сладислава. – Собою видный (Семирад приосанился), богат по-княжьи. А к тебе, думаю, будет и щедр, и ласков. Верно, боярин?

– С серебра есть будешь, молоком умываться, – пообещал Семирад, чуть не облизываясь.

Признаться, не ожидал он, что девка окажется так хороша. Ишь, как смутилась. Видать, и впрямь девица. Выходит, врали про нее, что с хозяйским сыном спит. Младшей женой – так младшей женой. Семирад – христианин. Жена у него одна. Остальные по закону – наложницы. Как ни назови.

– Пойдешь? – спросила Сладислава.

– Как велишь, госпожа. – Лучинка еще больше потупилась.

– В глаза мне смотри! – жестко, как никогда не разговаривала с Лучинкой, велела бояриня.

Лучинка подняла голову. Ей вдруг стало всё понятно. Не хочет боярыня, чтоб Лучинка с ее сыном… А тут и боярин подвернулся. Такой муж – да безродной девке-приживалке. Другая бы за великое счастье…

Холодные глаза у боярыни. Строгие. Умные. С такой, как Сладислава, не поспоришь.

– Хочешь за боярина Семирада?

Лучинка собрала волю в кулак. Задышала ровно, как мать когда-то учила дышать, когда к Мокоши взываешь…

Только в этом доме Мокошь не в чести. Нет ее здесь. Не услышит.

Однако Лучинка уже справилась и сама. Выпрямилась, вытянулась, будто березка на обрыве, щеки вспыхнули, глаза засияли (Семирад, глядя, слюну сглотнул: нет, до чего ж хороша!), глянула в глаза боярыни гордо, без страха (она ведь не холопка, ряда с боярыней не писала, свободная; выгонит так выгонит…), выдержала – волей против воли:

– Нет, госпожа. Не хочу. И не пойду.

– Да что ты такое говоришь, девка? – Семирад даже не возмутился – изумился. Отказать ему? Какая-то…

Боярыня быстро вскинула руку: молчи! И Семирад оборвал на полуслове. Все же он – не какой-нибудь гридь безмозглый. Обидное слово выскочит – не воротишь. Девка услышит – плевать. А вот если жену боярина Серегея обидеть – беды не оберешься. Только-только прежние обиды простила… Семирад прикусил язык. Знающим людям ведомо, как много боярыня в делах мужа весит.

Воевода Серегей, он нравом крут, но обиду копить не станет. Что не по нему – сразу за меч. А коли сразу не покарал, значит, обошлось. Другое дело – боярыня Сладислава, женщина. Эта не простит никогда.

Семираду вспомнилась покойница, княгиня Ольга. Женщина в силе, она не просто мстительна, она в мести – страшна. Не дай Бог…

– Не пойдешь, значит?

– Не пойду! – Лучинка еще выше задрала круглый подбородок. Решилась – не отступит.

– Выйди, – сухо бросила Сладислава. – Мы с тобой после поговорим.

Лучинка вышла. Вернее сказать, удалилась. Гордо, как княжна.

– Что ж, боярин, извиняй, – спокойно, даже безралично, произнесла боярыня. – Не хочет – неволить не буду.

– Да я и… – начал Семирад.

– О тебе же и забочусь, – перебила Сладислава. – Скрывать не буду: девушке сын мой младший люб. А она – не простая девка, а лекарка-травница, причем хорошая. Ведомо тебе?