Александр Мазин - Место для битвы

– Не кричи,– строго одернула его княгиня.– Что угры ответили, Свенельд?

– Еще не знаю. Но буду знать. Ну что, поднимаем войско?

– Нет,– качнула головой Ольга.– Сначала сватов примем.

– Да… ты… всерьез ли это говоришь, матушка? – в один голос воскликнули Свенельд и Асмуд. Ольга стояла к ним спиной, и они не видели ее лица. А Серега видел. Сватам можно было только посочувствовать.

– Ты, воевода, вроде обещал, что их на лодье ко мне понесут, с почетом великим? – спросила княгиня.

– Это я к слову…

– А велика у них лодья?

– Да нет. На шесть весел.

– Вот и хорошо. Распорядись, чтоб так и было. Собери людей, сколько требуется. Почтим гостей дорогих. И у меня их почтим. Особо…

Смотреть, как несут древлянских послов, сбежалось пол-Киева. Так что в добровольных помощниках недостатка не было. Но понесли их не на Гору, а на большой княгинин двор, располагавшийся за городскими стенами. Пронесли с почетом до ворот. У ворот же добровольцев от лодьи оттеснили княгинины люди. Лодью внесли во двор, и ворота, к немалому огорчению любопытных, затворились…

Лодья тихонько раскачивалась на плечах носильщиков. Словно по морю шла.

Древлянские послы, важно избоченясь, восседали на лавках. Во дворе, шеренгами, стояли дружинники.

Лодья замерла. На высоком крыльце появилась великая княгиня. Подняла руку, будто здороваясь… И уронила.

Сотни луженых глоток разом выкрикнули приветствие…

И прочная палуба, словно в шторм, полетела вниз, из-под ног древлян, в ужасе вцепившихся в борта.

Вопль их канул в реве воинов.

Так же, как хруст крепких корабельных досок.

Княгиня неторопливо подошла к глубокой яме, заглянула вниз.

– Что? – спросила.– Хороша ли для вас честь? Должно ли я величаю убийц князя моего? Сладко ли вам?

– Горько, княгиня,– ответили из ямы.

– То-то! – Ольга повернулась к своим, бросила коротко: – Засыпайте!

Тем же утром в Искоростень полетели гонцы из стольного града Киева.

Везли они грамоту от великой княгини старшине древлянской. Сказано было в грамоте: «Если вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди».

А в киевском Детинце оставшаяся без главы дружина Игоря приносила присягу его юному сыну Святославу.

У юного князя были лицо и рост мальчишки, но сложение и повадка мужа. А в седле он сидел так, словно конская спина была продолжением его собственного тела.

Пока Асмуд и Свенельд разбирались с дружиной, Серега с двумя десятками гридней оставался при князе.

– Ты – тот Серегей, который предсказал смерть моего отца? – спросил его мальчик.

– Да,– подтвердил Духарев.

– А мою смерть ты сможешь предсказать?

– Ты еще слишком юн, мой князь, чтобы думать о смерти,– снисходительно, как ребенку, ответил ему Сергей.

– Если древляне возьмут верх, они меня убьют,– спокойно ответил Святослав, и Духареву стало стыдно. Святослав был мальчишкой, но он был князем. И это было важнее того, сколько ему лет.

– Мы побьем их,– сказал Серега.– А ты вырастешь и прославишься.

– Я спросил: сможешь ли ты в назначенный час предсказать и мою смерть? – строго произнес мальчик.

– Если я скажу: да?

– Тогда я велю тебе всегда быть рядом со мной.

– Это честь,– сказал Духарев.– Но я хотел бы сражаться рядом с тобой и без этого.

– Так и будет,– выбритая головенка с одной-единственной светло-русой прядью величественно кивнула.– Что еще ты предсказал моему отцу?

– Еще то, что слава и удача будут с тобой, князь, пока рядом с тобой будет твой воевода Свенельд.

– А Асмуд?

– О нем я ничего не могу сказать. Только то, что он – лучший воин из тех, кого я знаю. Хотя ему уже немало лет.

– Свенельд будет рядом со мной,– сказал юный князь.– И Асмуд. И ты.

Древляне прислали новых послов. Лучших мужей со всей земли Древлянской. Как просила Ольга.

Княгиня встретила их по-княжески. Пригласила в баньку с дороги…

Из баньки дорогие гости не вышли. Пожар в баньке случился, а двери – беда какая! – оказались на запоре. Так и сгорели гости в одночасье.

А из Киева в Искоростень новое послание полетело:

«Вот уже иду к вам. Готовьте медов поболее в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю по нем тризну».

И, взявши с собой одних лишь отроков своих да еще сотни полторы гридней, княгиня бесстрашно отправилась на древлянскую землю.