Юлия Фомина - Технология миражей

– Что у вас случилось, женщина? – услышала Ника неприятный голос в трубке.

– Да вот, – робко начала было она, – температура у меня высокая, 40 с лишним… Не сбивается… Тошнота, кашель до рвоты…

– И чё, – презрительно послышалось в ответ, – думаете, что, если наша бригада сейчас примчится, то вылечит сразу? Мы максимум можем до больницы довезти! Лекарств все равно нет: либо запретили, либо закончились. В больнице боксов изолированных тоже нет. Так что смысл-то вообще ехать? Вы же знаете чем ОРВИ лечить, не маленькая? Вот и лечитесь. И вообще… 30-е декабря. Головой думать надо!

Ника была неприятно удивлена такой нелюбезностью диспетчера. По всему было видно, что тетку оторвали от нарезания оливье… А, может, уже готово было то оливье, и им начали закусывать?

Ника «подумала головой» и отказалась от вызова. И так плохо… На войну с медиками сил уже не оставалось.

Как прошла новогодняя ночь, Нике даже вспоминать не хотелось. Под бой курантов она все так же металась в жару.

Прошло еще несколько тошнотворно одинаковых дней. Болезнь все не отступала. А потом как-то вдруг полегчало само собой. Хотя, наверное, температура еще была высока.

Нике, как только она закрывала глаза, начинал мерещиться несуразный яркий мир, с ядовито-розовыми цветами на кустах, торжественно проплывающими по кругу. В центре этого круговорота единственной твердыней было большое дерево с дуплом, возле которого мирно возлежала лошадь из овощей. Она грустно прядала ушами-перчиками… У нее была курчавая желто-коричневая грива из кукурузных рылец, которую нежно, будто шерстку любимой кошки, перебирал тонкими, как у пианиста, пальцами Учитель. Он в какой-то момент поднимал полные тоски глаза, непременно встречаясь взглядом с Никой. Она смотрела на него откуда-то сверху, не осязая ни себя, ни своего месторасположения. Тогда Учитель в молящем жесте протягивал к Нике руки… И она приходила в себя на растерзанных в жару и бреду простынях.

Ника раз за разом видела этот навязчивый кошмар, в котором, будто в пьяном угаре, все кружилось и неизменно плыло по кругу. От этого круговорота на Нику непременно наваливалась тошнота. Она все бы отдала, лишь бы не было этих кричаще-ярких цветов и постоянного движения!

А еще, каждый раз, Ника корила себя за несвоевременное пробуждение. Ведь совсем чуть-чуть – и ей бы удалось схватиться за ускользающие пальцы Учителя. И в этот раз она бы точно его не отпустила!

Девушка тяжело поднялась на постели. Теперь, когда температура спала, навалилась отвратительная слабость. Нужно было сменить мокрую одежду. Пересохшие губы настоятельно требовали воды. Она, шатаясь, дошла до кухни. Только сейчас Ника осознала, что в последний раз ела почти пять дней назад. Удивительным было то, что и есть-то не хотелось. Организм не желал кормить болезнь, и Ника благоразумно не сопротивлялась этому.

С жадностью выпив большую кружку воды, она добрела до кровати и, так и не сменив промокшую одежду, рухнула на мятую постель. Ее душил беспощадный кашель, выжимая из несчастной остатки сил.

Спать категорически не хотелось. Ника и так проспала почти все дни болезни, изредка просыпаясь для очередной вылазки за водой или по нужде. Да и то редко, когда терпеть уже не оставалось сил. Видимо, плотный график прошедших лет и отсутствие отпусков здорово подкосили внутренние силы ее организма. Теперь ей приходилось расплачиваться за наплевательское отношение к своему здоровью сполна.

Сейчас не спалось, и Ника, от нечего делать, проверила смартфон. Он все эти дни лежал на зарядке и сейчас бодро отсвечивал отвратительными красными стикерами на всех месенджерах и ярлыках соцсетей.

Ника поморщилась. Сейчас ей совершенно не хотелось читать глупые сообщения, состоящие сплошь из банальных новогодних открыток или, что еще хуже, «писем счастья»… Скорее, возникло желание бегло пролистать их, только для того, чтобы избавиться от стикеров-напоминаний. Она даже не утруждала себя в ответном «расшаркивании», хотя, согласно современному этикету, не отвечать на сообщения было невоспитанно.

Бездумно листая «Instagram», Ника неожиданно остановила взгляд на вездесущей рекламе. Перед ее глазами справа налево, чуть приостанавливаясь с каждым кадром, плыли изображения умопомрачительных картин – ярких, детализированных, совершенно фантастических. Одна из них привлекла внимание Ники особенно. Сменяя очередной слайд, возникла картинка с удивительно знакомыми ярко-розовыми цветами на кустах… Совсем таких же, как в ее бреду… Она не могла не узнать эти чертовы цветы, чувственные и нелепые. Их было сложно с чем-либо спутать из-за пошлого цвета и явной несоразмерности. Цветки были просто огромными, будто головы карликов на тщедушных, будто детских, тельцах-кустиках.