Виктор Костин - Люди и Нелюди

– Это правда, что Валери сказала? – Марти мне.

– А что она сказала? – Пытаюсь дурака изобразить, получается хорошо, вроде, особенно если близко и правда.

– Это…, что папа заплатил 400 злотов ей за работу, – Марти шуток не понимает, в деньгах тем более, совершенно.

– Нет, не правда, – отвечаю чистую правду.

– Я так и подумала, и вообще нехорошо обманывать меня и нас, мы вместе живем, – это Марти тычет в Валери пальцем.

– Марти, он заплатил не 400 злотов, а 1400 злотов. Но 1000 ушла на разрешение за торговлю на рынке, – я уточняю.

Обе застыли.

– Тысяча, – пораженно, Валери – и чем она там слушала у Видэла в кабинете?

– 1400, – это Марти, даже перебирая пальцами. – А за что такие деньги?

– Да вот пару цифр в отчете подправила и все.

Марти садится, уставилась в окно, молчит.

Потом: – Я и… это, наверное, пойду, – и уходит.

Валери остается.

– Витоли, что мне делать?

– А что тебе не нравится? – смотрю на нее.

– У меня никогда не было таких денег, и с зарплатой – ее куда отдавать надо?

– Не понял, какая зарплата еще.

– Эти 50 злотов, что милорд Кастело будет платить.

– Эх, Валери, Валери, это твои деньги, что хочешь, то и делай.

Она, тоже удивленно: – Я пойду, можно?

– Иди, я поработаю.

Она, уходя: – Кофе поставить?

– Поставь, – я киваю.

Ушли, флаконы, чертовы флаконы.

Сделал флакон, думаю: может, хватит? Пойду кофе попью, этот остыл, не хочу, устал немного, пошел, сижу, никого на кухне, странно. Где все?

Приходит Марти.

– Я вот думаю, что надо занавески взять и шторы… – и подошла ко мне. – Я бестолковая, да? Плачет.

– Нет, – приходится успокаивать. – Просто ты самая еще маленькая и хорошая, ты все правильно делаешь, стараешься, ты молодец. Садись, – наливаю кофе, подвигаю кислики. Зашедшая Валери тоже подсаживается к ней с другой стороны, и они шепчутся, а я делаю вид, что не слышу.

Да и правда, зачем мне их маленькие женские тайны.

Попил, говорю: – Пойду я палочки писать. – Они даже не улыбнулись в ответ – и куда катится мир?

Витоли ушел, поуспокаивала Марти. Счастливая у меня подруга, наивная немного, но счастливая, я ей завидую иногда. Да, я немного ее подвела или даже в чем-то перешла дорогу, но что делать, всем надо маленький кусочек счастья. Ей вот большой достался и с самого рождения, а мне хоть чуть-чуть ведь тоже надо, пусть и с ее стола. – Валери хмурится, потом пожимает плечами, как бы говоря сама с собой.

Когда Марти предложила мне поработать на нее и готовить и убирать, не то чтобы мне было стыдно или противно – нет, как в деревне живут, городские ведь не знают. Там страшно, и грязь, и пьяные, которым, что дворянки, что плебейки местные – они по пинте бражки выпьют, и им Форинка уже по колено после, а стражи у нас отродясь не было.

Вот и ухожу я с утра в город. Здесь и дороги, и паровик по рельсам ходит, и в школе все вежливые такие. Домой как придешь, посмотришь и жить не хочется после этого.

Мать предлагала за кузнеца пойти, но он-то простолюдин, и дети такие же от него будут плебеи. Парень, конечно, хороший, но тоже, бывало, выпьет – и зачем это мне? Насмотрелась я на таких там, вот и согласилась, только бы не ходить домой. Вроде, и в городе, и что, что работа это, а не служба дворянская, а пешком 15 километров в один конец – это так по-дворянски, и это каждый день, а в дождь, а зимой и в грязь? Вот и согласилась, да и мысль была: а Витоли тоже ведь здесь рядом будет, может, и…

Не то что я хотела переманить у подруги, нет, во-первых, она красивая… куда мне до нее, во-вторых, богатая семья Кастело, не дай Всевышний, ее отец узнает, он разорит и мою маму с нашей фермой и полями вместе взятыми. Да и за жизнь с простолюдином маму тоже никто не похвалит там. В деревне все равно, а в городе престиж, уважать не будут, и все тогда нам, куда всю продукцию с фермы девать.

У нас берут трое купцов, но платят половину от той рыночной цены, что здесь в городе. Вот и выходит, еле-еле концы с концами сходятся, не дай Всевышний, какой смож заболеет, весь приход на лекарства, весь прирост на воду энерджазинскую. Вот и работаю я по вечерам и в выходные, все до медика свожу весь приход и расход. Сейчас устроилась работаю, да это и не работа вовсе – у плиты постоять, в школу полхода всего идти считай, и ничего.

Жилье – ни одного пьяного за декаду не видела, дворянчика, что мать пророчила, Мелизио тот, как страшный сон вспоминаю, а ведь было либо за него, либо на реку идти, выбор то не больно велик.