Виктор Костин - Люди и Нелюди

Вот за таким разговором я и приехал в свой новый старый дом.

Жили мы, оказывается, на третьем этаже пятиэтажного дома. Дома, кстати, выше пяти и не строились, и ниже в городе тоже не строились, за редким исключением, и то только за городом. Лифта не было, и осознание не знало, что это и для чего нужно. Кстати, поговорить с осознанием не удавалось после той моей ночи разделения старого и нового, сознания и осознания. Ответ получить на заданный вопрос – всегда пожалуйста. Полистать – как справку в Интернете получить, а то и еще быстрее, подменить себя им и наоборот, тоже без проблем выходит, а вот поговорить – это не воспринималось никак, типа сам с собою. Этого не было, сколько ни пытался, разве что эмоциональная окраска на то или иное событие, и та не всегда была. Это все после той ночи, когда я ввел жесткое разграничение, но это все же, как по мне, лучше, чем, не дай этот местный Всевышний, перехватит контроль старый хозяин тела Витоли, и в самый ненужный и ответственный момент, и пиши пропало. Дом, или – правильно сказать – квартира. Настоящие хоромы, мне понравилось жилище, пять комнат, три поменьше и две больших, еще, сверх того, коридор, кухня, ванная, правда совмещенная, но есть деревянная перегородка, вроде как раздельно туалет и ванная получается. Поэтому если дома только свои, то можно считать, что раздельно. Потряс память, да это и есть, и если кто купается, то это не считалось зазорным, и мать неоднократно забегала, когда Витоли мылся. Да и сам Витоли не интересовался никогда, купается кто из его родителей или нет, если ему надо вот прям по срочному делу. Дома кроме хороших новостей и разных были и плохие. Родители наняли репетиторов. Старый ужас хозяина тела воплотился в жизнь. Его и раньше, вроде, предупреждали об этом – «учись, учись, сынок» – родители.

Но дальше, чем «хорошо, мама, обязательно, папа», – дело все и не шло.

Лишь услыхав эту новость, тело непозволительно вздрогнуло, что тут же отметил отец.

«Тебя предупреждали, сын, ты не внял, не сдашь экзамены, пойдешь в мореходку», – строгое напутствие отца.

Судя по вновь открывшимся перспективам, на фоне мореходки, уже репетиторы выглядели блеклыми цветочками.

Заполучив в результате в лице сына твердого энтузиаста учебы и отправив отдыхать, отец все же напомнил в конце: «Завтра понедельник. Согласуешь с учителями время занятий и вперед. Я на тебя очень рассчитываю, сын, не подведи меня, нас с матерью».

21.02.101 г. Понедельник

Да, понедельник – день тяжелый. Это я еще как-то помнил по прошлой жизни, всегда он был такой, а здесь и особенно. Потому как отдавать управление телом оболтусу Витоли было откровенно стремно. Вдруг как сдаст местной инквизиции, или что здесь ее, там, заменяет, и привет, веселый пионерский костер со мной в главном действующем лице и топливе одновременно. Контролировать же самому тело получалось откровенно плохо, если не сказать, хреново.

Пока не знал никого лично, и, как ни быстро вытаскивал знания об окружающих, а на меня уже косились за ступор. Отбоярился тем, что не отошел еще от травмы головы, что я получил накануне.

Мысль мне эта так понравилась, что решил и дальше на нее списывать все косяки, если что. Долго смотрел в учебник, первой шла география, и меня откровенно передергивало. Как я помню, географию там я, вроде, любил, поэтому, в чем дело, сразу не понял, потом разобрался. Это оказались эмоции прежнего хозяина, и он ее уже не очень. Надо запомнить, чтоб не накосячить с предпочтениями, бо палево.

Урок отсидел, ни на что не отвлекаясь, ничего и не спросили, а сам полистал учебник. Интересный эффект получается: смотришь на какие-то кракозябры, а через время понимаешь, что это обычные буквы, и уже без напряга их читаешь в книге. Язык, кстати, местный уже воспринимается почти как родной.

Я в этом деле тренировал его еще в больнице. Плакатов, как у нас, в больнице нет, но нашел распорядок посещений и какие-то договора наемного персонала – и как они там оказались? – вот их и читал и тренировал произношение и все такое. Даже петь пытался тихонько, голос у этого тела-парня хороший и красивый. Не то что у меня прежнего, грубый, прокуренный и с легкой хрипотцой. Что хорошо, курить не тянет совершенно, видимо, это к памяти тела больше относится, душе или чему там еще это, видимо, не надо, это хорошо, потому как с этим были бы большие проблемы до совершеннолетия у меня тут.

Язык, как по мне, чем-то напоминает наш немецкий, не сильно, конечно, но все же. Немецкий же, местный который, больше похож на наш земной итальянский, плавный такой, с мягкими окончаниями. Витоли довольно неплохо его знал, потому как память – это одно из немногих достоинств, что достадлось Сергею от предыдущего хозяина тела.