Константин Кураленя - Империя в огне

Внутренний голос у меня очень активный, но не всегда мне нравятся его советы: «Зачем нам эта принцесса? У нас их будет уйма, и причём самых разных. Выбирать устанешь, – продолжил наставлять внутренний стервец. – Ты ведь у нас такой крутой, что и королевством можешь обзавестись».

«За королевство воевать надо», – возразил я.

«Необязательно», – бодренько хихикнул внутренний голос.

«Это как?»

«Жениться на вдовствующей королевне».

«Да пошёл ты… Сам женись!» – послал я его куда подальше.

«Я бы женился, но без тебя никак», – с сожалением вздохнуло моё второе «я».

Меж тем Диландай произвёл заключительный выпад, и противник его по имени Непоседа отправился в небесные чертоги вспоминать имена изнасилованных и убитых им девочек. Говорят, что пока все свои грехи не вспомнишь, за ворота не пускают. И будешь, как последний бомж, под воротами всю вечность куковать.

– Властью, данной мне Вечным Небом, снимаю с вас все ваши прегрешения, – объявил по окончании поединка Угэдэй.

Я поклонился и поблагодарил ханов за великодушное продление наших жизней ещё на некоторое время. И пока в их головы не втемяшилась очередная наша вина, за которую нас стоило бы убить, я ухватил Диландая за руку и потащил его с глаз долой.

Лежа на войлочном полу юрты, стал вспоминать свои сны из тех, прошлых жизней. Верный Диландай притулился рядом, не подозревая, что является активным участником этих снов, и размышлял о том, где бы ещё найти опохмелку.

Все мои сны рассказывали о некой предстоящей встрече. Персоной этого рандеву, по всем законам жанра, будет не кто иной, как человек из моего времени. В тех снах я уже не служил у монголов.

– Послушай, Диландай, а не намылиться ли нам в обоз, в гости к прекрасным созданиям? – предложил я куину.

Средства имелись, и настроение улучшилось настолько, насколько его поправило приобретённое у перса- торговца вино. Не надо думать, что местные женщины, исходя из перечисленных мною ранее запретов на мытьё и стирку, меня совершенно не вдохновляли. Посмотреть на их танцы да послушать песни я был не прочь. Какое- никакое развлечение. Синематограф и телевиденье изобретут не скоро, а человек во все времена жаждал хлеба и зрелищ.

– Завтра караул у шатра повелителя, – напомнил мне Диландай.

– Он ещё не Великий хан всех монголов, а караул мы не проспим, – строптиво произнёс я, уже поднимаясь с пола.

По монгольским законам нового Великого хана не избирали два года. Ровно столько времени длились поминки по хану умершему. После смерти Чингисхана два года его обязанности временно исполнял четвёртый сын хан Тулуй.

Вскоре мы казались в обозе. Тут же пронырливые торговцы живым товаром предлагали приобрести в собственность себе подобных мужского и женского пола. Женщины здесь были на любой вкус и цвет. Ещё бы, только один из пяти жителей Старого света не был зависим от монгольского ига. А через несколько лет такая же судьба ожидает и Русь. А что если плюнуть на всё и податься спасать отчизну от Батыева нашествия?

– А эта чем тебе плоха? – услышал я обиженный голос куина. – Шибко баба для утех годная. Смотри, какая кожа гладкая да мягкая.

– Да годная, годная, – отмахнулся я, а сам продолжал думать о том, как всё же подмочь исторической родине. Но, выпив очередную чашу молочной бурды, решил, что не пока стоит. С моим-то характером я там такого наворочу, что ни Ключевский, ни Соловьёв потом ничего не разберут. А не дай бог, цепочка временных событий изменится? Я вернусь домой, а там все уже при коммунизме живут и компартия США опережает нас в социалистическом соревновании? Вот уж дудки этим америкосам, пусть живут себе в загнивающем капитализме, не буду пока вмешиваться.

Тут я увидел девочку, совсем ещё ребёнка, лет двенадцати-тринадцати. Это угловатое и худенькое тело было до безобразия беззащитно своей детской неспело- стью. Она с безучастным видом наблюдала за торгами, а на щеке блестела крупная слеза. Скорее всего, девушка была персиянка, либо славянка с примесями жгучей южной крови. Нежный овал лица и большие удлиненные глаза ясно говорили об этом, а выражение лица о том, что росла она и получала образование не в овине.

«Красота-то какая, и почему это её никто не покупает? Неужели такая дорогая? – подумал я. – Ведь через год- другой, когда отпадут перья гадкого утёнка, она затмит своей красой первых красавиц Поднебесной и её окрестностей». Обратился за ответом к купцу.

– Э, дорогой, сразу видно, не нашего ты ремесла человек, – щёлкнул пальцами тот. – На будущее у нас никто не работает. Продать надо здесь и сейчас. Посмотри, какой он худой, даже груди нет. – Торговец бесцеремонно ущипнул девчонку за сосок. – Нет, такой товар никто не купит, – с досадой махнул он рукой.