Константин Калбазов - Несгибаемый. Не буди лихо…

Вообще-то он не сомневался. Нет, если во время гонки придется толкаться, то возможно все. При всем ее гоноре и решительности характера Александра, тем не менее, достаточно пуглива. И пусть она очень быстро брала себя в руки, в условиях, когда все решают доли секунды, это может быть крайне опасно. Но в случае если она еще на старте оставит всех преследователей далеко позади… Здесь Петр в ней был уверен. Она великолепно чувствовала автомобиль и любила скорость.

И потом, он вовсе не собирался ставить окончательный крест на ее участии в гонке. Никаких сомнений, он сможет без труда настоять на своем. И мало того, несмотря ни на что, она смирится с его решением. Не обойдется без ссоры, возможно даже долгой. Но в итоге все вернется на круги своя и они помирятся.

Вот только осадок останется до конца дней. Мечта… Мечта – она дорогого стоит. Александра же мечтала не просто спроектировать свой двигатель внутреннего сгорания, но и лично дать ему жизнь. Не провести испытания, а влететь в историю под рев своего детища.

Ну не мог Петр подрезать ей крылья. Не мог и все. Но и смириться с тем, что ему придется всякий раз трястись, пока она будет удовлетворять свою адреналиновую потребность, тоже не собирался.

– Я не сомневаюсь ни в тебе, ни в механиках, ни в продукции завода. Но…

– Один раз. Петр, я хочу участвовать в гонке только один раз. Но это должен быть первый раз, – требовательно и одновременно умоляюще произнесла супруга.

– Обещаешь?

– Клянусь. – Александра горько улыбнулась и решительно кивнула, едва не разметав модную прическу.

– Но только при одном условии.

– Каком?

– Ты примешь некоторые конструктивные изменения, внесенные в автомобиль, и наденешь тот костюм, который предоставлю тебе я.

– Петр, какие изменения? Какой костюм? Гонка уже послезавтра.

– Обещай.

– Но эти изменения…

– Не повлияют на характеристики автомобиля, – перебив ее, заверил Пастухов.

– Л-ладно. Я обещаю. Но если ты не успеешь, то никакие условия не принимаются.

– А успевать не нужно. Все уже готово.

С этими словами Петр подошел к платяному шкафу и, открыв его, извлек на свет комбинезон из мягкой кожи, с налокотниками и каркасом из пластика на спине и груди. Изнутри комбинезон был обшит мягкой подкладкой из дюжины слоев шелка, призванного сглаживать удары и выступать в роли мягкой и гибкой брони. Это Петр решил использовать заокеанский опыт, где получили распространение шелковые бронежилеты.

Следом появился пластиковый же шлем с прозрачным забралом из плексигласа. Изделие, явно напоминающее мотоциклетный шлем из мира Петра и совершенно чужеродной формы для мира этого. Уже один его необычный вид должен был возбудить общественность.

Петр слабо представлял, какой именно должна быть защита. Просто попытался воспроизвести по памяти комбинезоны мотоциклистов, какие видел со стороны. И без подробностей. Опять же, и до качества его мира здешним материалам далеко. Но лучше уж такая защита, чем вообще никакой.

– Да это просто какие-то доспехи, – рассматривая представшее перед ней изделие, произнесла Александра.

Вот так и не поймешь, чего тут больше, восхищения, скепсиса или иронии. Ну да. При том что сегодняшние гонщики предпочитают кожаные регланы, обычные мягкие шлемофоны и очки, этот комбинезон выглядит довольно странно. Если не сказать дико.

Все же восхищение преобладает. Время такое. Все общество стремится к новизне и чему-то нетипичному. Дипломированные и талантливые художники рисуют какие-то каляки-маляки, создавая новый стиль для избранных ценителей. Эмансипированные особы усиленно изображают из себя паровозы, объявив папиросу факелом свободы женщин. Так что этот костюм достаточно смел, чтобы произвести в современном обществе настоящий фурор.

– А ты уверен, что хочешь, чтобы посторонние видели твою жену в этом?

Комбинезон, конечно, получился толстоват, – все же Петр в первую очередь думал о безопасности супруги, – но вместе с тем он должен был в немалой степени подчеркнуть достоинства фигуры своей обладательницы, чтобы сделать ее образ весьма сексапильным. По нынешним временам, просто скандальное одеяние. Хотя с учетом движения эмансипации и различных культурных течений – скорее на грани. Но уж слава экзальтированной особы Александре обеспечена.

С другой стороны, ей не привыкать, и отступать она не станет. Как, впрочем, и Петр. Нет, к правилам приличия он относится с уважением и вполне их одобряет. Но… На дворе сумасшедшие и стремительные двадцатые. Он же – человек куда более широких взглядов, так до конца и не вписавшийся в существующее общество.