Диана Гэблдон - Огненный крест. Книга 1. Священный союз

– Эвальд… – хрипло позвал Джейми одного из Мюллеров и опять закашлялся. – Эвальд, возьмите Поля, принесите дров. Ночь будет холодной.

Холодало уже сейчас. Люди толпились возле огня – подошвы сапог едко воняли паленой кожей. На ногах у меня, казалось, вот-вот вздуются пузыри ожогов, потому что я, разливая рагу, стояла вплотную к костру. Задница, напротив, заледенела, несмотря на нижние юбки и поддетые под них старые штаны, чтобы не стереть ноги в кровь, – по здешним местам в дамском седле не наездишься.

Раздав остатки ужина, я повернулась к костру спиной, чтобы съесть свою порцию, – и благодатное тепло потекло по заледеневшей коже.

– Ну, как вам, мэм? – напрашивался на похвалу Джимми Робертс, который сегодня варил рагу.

– Просто замечательно, – заверила я. – Очень вкусно!

Горячее рагу приятно согревало изнутри. Кроме того, готовить пришлось не мне, так что говорила я более чем искренне.

Я медленно ела, грея руки о теплую миску. Даже звуки отхаркивания и плевков не могли омрачить чувство покоя, рожденное сытным ужином и предстоящим отдыхом после целого дня в седле. Негостеприимный лес под звездным небом, черный и холодный, ничуть не пугал.

Из носа тоже вдруг потекло. Отогрелся после теплого ужина? Я сглотнула на пробу, но горло не болело и в груди было тихо, тогда как Джейми сипел не переставая – он уже поел и теперь стоял рядом, грея мне спину.

– Все хорошо, саксоночка? – хрипло спросил он.

– Только ринит. – Я шумно высморкалась в платок.

– Где?!

Он подобрался, глядя на темный лес.

– Что? Нет, просто у меня течет из носа, но это не инфлюэнца.

– Ясно. Тогда хорошо. А вот у меня простуда, – зачем-то пояснил он и чихнул три раза подряд. Протянув мне пустую миску, он трубно высморкался. Увидев красные распухшие ноздри, я поморщилась. В седельной сумке было немного медвежьего жира с камфорой, но Джейми ни за что не даст натереть себя на глазах у всех.

– Нам точно не стоит ехать дальше? Джорди говорит, до деревни всего ничего.

Я и сама знала ответ: Джейми не станет менять планы в угоду собственному комфорту. К тому же лагерь уже разбит. Однако я переживала: меня пугали свист и клокотание в его груди.

Он это понял, потому что улыбнулся и заправил мокрый платок в рукав.

– Все хорошо, саксоночка. Обычная простуда. И похуже бывало.

Поль Мюллер подкинул в костер дров. Большая головня разломилась и взметнула яркое пламя, заставляя отступить от снопа искр. Отогрев спину, я повернулась к костру лицом. Джейми, однако, хмуро посматривал на лесные тени.

Потом морщинки у него на лбу разгладились, и я, обернувшись через плечо, увидела выходящих из леса мужчин – Джека Паркера и еще одного типа, я не помнила его имени, знала лишь, что он недавно приехал откуда-то из Глазго, судя по акценту.

– Все тихо, сэр. Только холодно, как в богадельне.

– Угу. Я еще с обеда член отморозил, – вставил тип из Глазго, морщась и потирая руки. – Совсем его не чувствую!

– А то, – усмехнулся Джейми. – Я тоже хотел помочиться – а в штанах пусто.

Под взрыв громкого смеха он отошел проверить лошадей.

Люди уже раскладывали одеяла, споря, как лучше спать: ногами или головой к костру.

– Ляжешь слишком близко и спалишь подошвы, – доказывал Эван Линдси. – Сгорят деревянные гвозди, и вот что будет!

Он поднял ногу, показывая всем рваный сапог, перевязанный бечевкой. Кожаную подошву редко пришивали, куда чаще ее крепили на крохотные колышки из дерева или кожи, обмазанные сосновой смолой или каким другим клеем. А смола, как известно, загорается на раз; я сама видела, как от ног спящих людей летят снопы искр.

– Все лучше, чем остаться без волос, – возражал Ронни Синклер.

– Думаю, нам, Линдсеям, это не грозит, – усмехнулся Кенни и стянул вязаную шапочку с лысой головы.

– Нет уж, голова важнее, – спорил Мердо. – Если застудишь скальп – останешься без печени, и тогда ты покойник.

Мердо свято берег голову, его никогда не видели без вязаного колпака или причудливой меховой шапки из шкуры опоссума, украшенной хвостом скунса. Он завистливо посмотрел на Роджера, который перетягивал свою черную гриву одним лишь кожаным шнурком.

– Вон Маккензи можно не переживать, у него мех как у медведя.

Роджер усмехнулся в ответ. Он перестал бриться, как и остальные, и теперь, спустя восемь дней дороги, весь зарос черной щетиной, и впрямь превратившись в злобного медведя. Борода к тому же грела лицо холодными ночами, а вот мне приходилось прятать голый подбородок в складках шали.