Юлия Дмитриева - Браслет времени

– Ну, что ж, придётся следить за каждым своим словом, думать и побольше наивно хлопать ресницами. Авось, какая-нибудь глупость из уст юной блондинки, потерявшей память, сойдёт с рук и не будет выглядеть нелепо.

Лиза всё ещё медитировала перед зеркалом, продолжая в задумчивости разглядывать свой новый облик, как вдруг дверь отворилась и в комнату вошла её кормилица Антония.

– Ох, милая, детка, ты уже встала? Тебе лучше? Как ты себя чувствуешь? – Радостно затараторила она.

– Заме…, – Лиза осеклась на полуслове. Неожиданно осенило, что её низкий грудной голос как-то не вяжется с образом Барби.

Лиза прокашлялась. И постаралась говорить более высоким немного детским голоском.

– Замечательно, нянюшка.

Она не представляла, правильно ли называет женщину? Нужные ли интонации берёт. Но надеялась, что не будет так заметно, учитывая якобы потерю памяти.

– Вот и хорошо. А что ж ты в одной рубашечке у зеркала? Озябнешь ведь!

– Да я решила посмотреть, всё ли в порядке с моим телом. Не поранилась ли где-нибудь…

– Всё хорошо. Всё хорошо, ангелочек ты мой.

Антония нежно обняла девушку за плечи и усадила на кровать.

– Сейчас мы оденемся. Потом позавтракаем. Нужно покушать. А то ты уже много дней ничего не кушала. А потом ты пойдёшь к матушке. Она уже давно справлялась о тебе.

Лизу немного напрягала манера няньки разговаривать с ней, словно с ребёнком. Но, выхода не было.

– Нянюшка, – вкрадчиво начала Лиза, взяв женщину за руку, – я ведь ничего не помню…

– Да, да, знаю, деточка. Ох, беда, беда, – та сокрушённо покачала головой.

– Скажи, а правда, что скоро моя свадьба?

– Ох, правда, – тяжело вздохнула Антония и присела на кровать рядом с Лизой.

– А когда?

– Так через два дня. Аккурат на следующий день после твоего двадцатиоднолетия.

«Так значит, Барби – двадцать один. Какие-то они поздние. У нас девки в двадцать один ого-го!», – Лиза с трудом подавила улыбку, вспомнив, какой она была ещё неделю назад.

– Нянюшка, а расскажи-ка мне о моём женихе. Ничего не помню, и его тоже.

– Так с чего тебе его помнить-то, деточка? Он ведь даже не удосужился приехать сюда с визитом. Только нарочного с бумагами прислал и всё. Ему, видите ли, некогда. Не по-людски всё это, ох, не по-людски.

– А какой он?

– Ох, деточка, страшный он человек. Прямо чудовище. – Женщина заговорила шёпотом: – Говорят, он каждый год берёт новую жену. И каждый раз девственницу. И потом они бесследно исчезают. Я слышала, он их ест на завтрак.

– Ой, ужас какой! – Лиза театрально захлопала ресницами.

– Да, – Антония всхлипнула и утёрла слёзы, – но надеюсь, ты, мой ангелок, приглянешься ему, и он сжалится над тобой.

– А скажи, он богат или беден?

– Он очень богат, очень. Да и как же ему не быть богатым, когда он брат короля.

Женщина сказала это с таким воодушевлением, что Лиза поняла – это единственная причина, по которой её отдают за этого монстра.

– Брат короля? Он во дворце живёт?

– Нет, не во дворце. У него свой замок. Он ведь не настоящий сын бывшего короля. Незаконнорожденный.

Антония сказала это с таким пренебрежением, что Лиза улыбнулась.

– Ох, всё, – всплеснула руками женщина, – заболтались мы тут с тобой. А тебя ведь уже давно ждут. – Мария, Сильвия! – Зычно крикнула она.

Через минуту в комнату торопливо вошли две девушки служанки.

– Живо платье госпоже. И помогите ей одеться. Потом волосы уложите, А я пойду насчёт завтрака распоряжусь.

И она торопливо вышла из комнаты.

А девушки принялись одевать Лизу.

6

После завтрака, прошедшего в полном молчании в соответствии с этикетом прошлых веков и длившегося, как показалось Лизе, очень долго, состоялся разговор с матерью. Девушка надеялась почерпнуть хоть какие-нибудь новые сведения из беседы с матерью, но Эленор де Береиьи ограничилась лишь дежурным вопросом о здоровье дочери, напоминанием, что через два дня её, Лизы-Камиллы, свадьба, и предостерегла, чтобы дочь не вздумала выкинуть какой-нибудь номер. Эта свадьба очень важна для всех, и прежде всего для неё самой. Но это было сказано так, что Лиза сразу поняла, для кого действительно был столь важен и выгоден союз невинной девочки и старого извращенца-полукровки.

На протяжении всего разговора, точнее сказать – наставительной тирады графини, Лизе стоило неимоверных усилий, чтобы сдерживать свой непокорный нрав и не ляпнуть что-нибудь дерзкое в ответ, и старательно изображать безропотную покорную дочь.