Андрей Величко - Юрьев день

Отец, кстати, мое волнение прекрасно видел и даже как-то в сердцах заявил:

– Да когда же эти менделеевские геологи тебе этот, как его, гелий найдут? А то летали бы мы на дирижабле, и ты бы мне на мозги не капал. Ей-богу, это просто болезнь какая-то у тебя. И я ведь специально узнавал – ты на всех поездах ездишь совершенно спокойно, кроме этого!

– Предчувствие, – буркнул я.

– Оно, конечно, у тебя здорово работает, но что именно оно тебе говорит?

– Что езда со скоростью более сорока километров в час когда-нибудь обязательно кончится под откосом.

– Тьфу! Сам же видел – поезд теперь ездит медленно. Совсем медленно, мне аж в окно смотреть противно. Почти как черепаха. Хотя, конечно, польза от твоего нытья все же есть – вон сколько интересного про тарифы раскопал, Вышнеградский до сих пор в себя прийти не может.

– Это не я раскопал, а Витте.

– Что за жид такой?

– Он из давно обрусевших немцев, родился на Кавказе. Управляющий Юго-Западными железными дорогами.

– На Кавказе, говоришь? Интересные нынче немцы пошли. А пригласи-ка ты его в Ливадию где-нибудь в двадцатых числах августа, что-то мне захотелось с ним лично побеседовать. Вспомнил я его – это ведь он мне пару лет назад на своих дорогах запретил быстро ездить, а ты начал нудеть уже потом. Немец, значит? Ну-ну…

Вопреки моим опасениям до Крыма мы доехали нормально. И, если забежать немного вперед, то и вернулись тоже. А сам отдых был просто отличным. Впервые в новой жизни мне не хотелось на чем угодно побыстрее покинуть эту дыру и вернуться в Гатчину!

Юля вела себя безупречно. Она всегда оказывалась в пределах досягаемости, если в ней возникала нужда, и мгновенно куда-то исчезала, как только нам с Маришкой по тем или иным причинам приспичивало уединиться.

– Ты бы ей подарил что-нибудь, – как то раз заметила мне милая. – Она же вроде как твоя официальная любовница, а ходит в колье из поддельных рубинов! Правда, оно красивое, но все же. И вообще она замечательная девушка.

– Ну так узнай, есть ли в Ялте приличный ювелирный магазин, и как-нибудь втроем туда и сходим.

– Только Юле заранее ничего не говори! Устроим ей маленький сюрприз.

Он, надо сказать, удался. Балерина почти до самого конца была уверена, что ее пригласили для помощи в выборе украшений Маришке, а когда поняла, что, оказывается, выбирала для себя, была этим так потрясена, что чуть не вышла из роли прямо перед приказчиком. Но зато, когда спохватилась, каким жарким взглядом она меня окинула и с каким томным придыханием произнесла: «Дорогой, пошли скорее домой, я просто изнемогаю от желания показать, как тебе благодарна!» Приказчик чуть не подавился слюной от зависти, а Маришка тайком показала Юле кулак.

Витте приехал в Ливадию двадцать пятого августа и прожил здесь три дня, за которые имел несколько продолжительных бесед с императором. Кажется, они друг другу понравились, так что, похоже, Сергея Юльевича и в этой истории ждет карьерный взлет, только без всякого крушения царского поезда.

А потом родитель учудил такое, что я даже удивился.

– Смотрю, хорошо тебе отдыхается, Алик, – заметил он, когда мы вечером вышли погулять к морю. – Весь прямо цветешь и даже поправился маленько. И совсем не ноешь, что тебе домой хочется. Думаешь, я не знаю почему?

– Ваше величество, я же не дурак. Разумеется, вы все знаете, надеяться на иное было бы глупостью.

Про себя же я подумал – все-то оно, конечно, все, но что именно из всего?

– Ну так приведи свою подругу завтра к обеду, охота глянуть, кого ты себе выбрал, – огорошил меня отец.

– А что скажет маман?

– Она с младшими завтра с утра уезжает в Коктебель к Волошиным, это дня на два.

– Хорошо, приведу.

Да уж, думал я перед сном, вот он завтра и настанет, момент истины. Притащу я во дворец Юлю, а тут вдруг окажется, что отец имел в виду Маришку! Вот финиш-то будет…

Однако никакого финиша не случилось – отец, как выяснилось, ждал именно Юлию. Моя официальная любовница сначала жутко смущалась, причем всерьез, я ведь ее уже неплохо знал. Потом смущение прошло, но она продолжала его старательно разыгрывать. А выпив шампанского, вообще начала заигрывать с папаней! Причем клеила она его аккуратно и умело, он даже не сразу понял, что происходит. А когда понял – расцвел, старый пень! Как роза в мае, блин. В общем, я не очень удивился, когда вечером, уже после отъезда Юлии, отец меня спросил:

– Алик, а как ты к ней относишься? Надеюсь, не влюбился?