Андрей Баранов - Война и Мир – 1802

– Может прикажете наших кликнуть из-под холмов? – спросили гусары.

Тут же нашелся и спрятавшийся среди крестьян староста, которому не удалось отсидеться. Гусары связали и его, сняв пояса с других мужиков.

– А теперь всем слушать сюда! Марш всем по домам, и чтоб и голоса вашего я не слыхал! – обратился граф Михайло к почтенному мужицкому собранию.

– Да мы никаких обид никому не делали. Это мы так, по глупости, сотворили эти непорядки и вздор, все глупость наша, – заговорили вдруг раскаявшиеся мужики.

– Это вы прокурорским расскажете, – пояснил собравшимся Морозявкин.

Связанных мужиков отвели на барский двор, где Лесистратова устроила им скорый военно-полевой суд, приговорив за измену родине и ей лично к порке чуть не до смерти. И уже скоро еще непоротые круглолицые мужики грузили на подводы лизины шкатулки, библиотечные шкафы и прочее имущество, под ценные замечания вроде «Да, книги здоровые, писали не гуляли». Лиза лично, не доверяя горничным, распоряжалась мужиками и убедилась что все ее господские вещи уложены как надо, и прикрыты сеном и рогожами.

Граф Г. дождался выезда госпожи Лесистратовой из дома, и провожал ее верхом только двенадцать верст, не желая навязывать ей продолжение знакомства.

– Да не стоит благодарностей, каждый становой сделал бы то же, – скромно говорил граф, когда Лиза упорно хотела поблагодарить его за свое спасение. – Не целуйте меня, люди смотрят, как вам не совестно… Я счастлив, что имею… ммм… случай возобновить с вами знакомство.

Однако Лиза продолжала благодарить графа, как он не отнекивался.

– Ах, граф, без вас я несомненно погибла бы от бунтовщиков и англичан! Они такие невежы… совсем не ценят хорошеньких женщин. Вы подвергали себя страшным опасностям… Вы человек с благородной душой! У вас такие добрые и честные глаза…

Когда Лиза наконец расставшись с графом ехала в карете к Москве, ей в голову вдруг пришла странная мысль – уж не влюбилась ли она?

«И надо было ему приехать в Волосатые холмы именно в эту минуту! Я люблю его в первый и в последний раз… Он вовсе не такой хвастливый профан, каким казался мне сначала… Дааа, да конца жизни любить буду!» – думала она, вздыхая и трясясь в карете с горничной.

Когда государь наконец-то уехал и из Москвы тоже, жизнь в городе потекла обычным порядком. О патриотизме вовсе никто не вспоминал. Трудно было поверить, что Россия и вправду в опасности, и что члены до сих пор существующего Английского клуба суть сыны отечества, да еще и готовые для него на всякую жертву. Единственное, что все же надо было жертвовать людей и деньги, раз уж обещались – это было неизбежно.

Чем ближе неприятель был к Москве, тем легкомысленнее москвичи глядели на свое положение. Как обычно в душе их говорили два голоса, причем один рассудительно советовал поискать средство для избавления от опасности, ну а другой предлагал вообще не думать об опасности, так как слишком уж это тяжело и неприятно, и лучше отвернуться от нее. В обществе второй голос как известно чаще побеждает, поэтому редко когда так веселились в Москве, как в 1802 году от рождества Христова, в преддверии английского нашествия.

Ростопчин публиковал афиши собственного сочинения, где герой, какой-то московский целовальник Гаврюшка, ругал скверными словами всех англичан выйдя из своего питейного дома и открывши митинг под орлом. Говорилось, что они от борща раздуются и от каши лопнут, и одна баба троих британцев грудью придушит, хотя некоторые эстеты и утверждали что это пошло. Из Москвы срочно выслали всех иностранцев, думая что между ними затаились британские агенты и шпионы, а также убрали наконец-то все присутственные места, тем самым предвосхитив план о расширении столицы, начавший реализовываться два столетия спустя. Говорилось что уже за одно это Москва должна быть благодарна Веллингтону, упоминалось что на ополченцев помещики ухлопали сотни тысяч рублей, зато зрелище их выступления в поход в полном обмундировании будет еще то, да к тому же и за билеты денег брать не будут.

Также в афишах Ростопчина говорилось что он весьма рад отъезду из первопрестольной всяких барышень и купеческих жен. Там градоначальник жизнью клялся что ноги неприятеля в Москве не будет ни за что, и из этого многие горожане, привыкшие читать между строк, вывели заключение что противник будет в столице непременно. Казалось бы ясно – главная наша штаб-квартира ныне в Вязьме, англичане побеждены, но однако же все желающие могут купить оружие, сабли и пистолеты, в арсенале по дешевой цене. Туча приближалась, и останавливаться не собиралась. Многие обыватели задавались вопросом: дожидаться или напротив даже поступить в военную службу, дабы самим драться с неприятелем? Вопрос был сложен, и некоторые дабы его разрешить раскладывали пасьянс.