Евгений Красницкий - Отрок. Женское оружие

– Поняли теперь, что это значит – своего мужчину в поход провожать? Вижу, не до конца поняли. Самое главное затвердите, девоньки – им не слезы наши нужны, а наша уверенность в их силах. Чтобы ни одна из нас не смела не то что вслух, а и про себя свои страхи проговорить. О хорошем думать надо, подбадривать их мысленно, удачи им желать – только тогда они невредимы вернутся.

– Правильно Анна Павловна говорит, – подхватила слова старшей наставницы Арина. – Знаете ведь, что каждое слово свою силу имеет. О чем думаете – то и сбудется.

Хоть и говорила она, как всегда, спокойно, даже весело, но Анна с тревогой заметила, что ее помощница на этот раз не так безмятежна, как хочет казаться. Держится уверенно, слов нет, но кулаки-то сжаты, да так, что костяшки побелели.

Стоявшая рядом Ульяна при этих словах встрепенулась. Хоть и не впервой уходить Илье вслед за войском, но вот старшиной обозным – в первый раз. Анна слышала, как нещадно гонял он отроков купеческого отделения, помогавших ему собирать вьюки. Не обоз получился – слезы одни: телег-то с собой не брали, а много ли на вьючных лошадей нагрузишь? Вот Илья и старался предусмотреть все возможные случайности, не забыть самое необходимое: а ну как не хватит именно того, что он не взял. Ульяна, конечно же, все это видела и переживала вместе с ним и за него тоже. И сейчас при словах Арины она перекрестилась и опять стала шептать молитву, сама не зная, о ком молит Богородицу: о мальчишках ли, которым не повезет получить тяжелую рану, о муже ли, которому придется этих мальчишек выхаживать, или… Она ойкнула про себя, отгоняя ненужные мысли, и, обернувшись к девкам, заговорила:

– Правы ваши наставницы, девоньки, ой, правы. Не плакать нам надо, не причитать, беду накликивая, а молиться за мужей наших – тогда и вернутся они все, нам на радость. А пока пойдемте обратно, милые.

Вея и Татьяна, как и все, молча смотрели вслед ушедшим. Младшая сестра приникла к старшей, а та обняла ее за плечи, прижимая к себе, и непонятно, кто кого поддерживал. Обеим тяжело было: одна проводила родного сына и двух приемных, незаметно ставших не менее родными и любимыми, а вторая мужа и сына так и не увидела: для Стерва и Якова поход начался раньше всех. А кроме своих, самых дорогих и близких, в ту же неизвестность уходили сейчас и многочисленные племянники, и неважно, что Татьяна их почти не знала, а Вея помнила всех почитай с колыбели – боль разлуки и страх перед будущим не разбирают, за всех душа кровью обливается.

Притихшая было Верка стояла, вцепившись в руку Макара, сама на себя не похожая, хоть уже отпровожала его, а сыновей Господь прибирал еще до того, как те в возраст воинов входили. Но сейчас и Говоруха свои былые тревоги заново переживала… Вот она вздрогнула, как будто морок с себя стряхнула, шепнула что-то мужу и тоже повернулась к сгрудившимся девкам.

– Эй, слезливые, не робей! А то вернутся парни, а у вас носы распухли, глаза от слез заплыли, волосья колтунами во все стороны торчат. Кому вы такие нужны? Вон в Ратном девки спят и видят, как бы вас уесть побольнее, парней ваших отбить – эт вы им на радость сырость разводить вздумали? Нет? Ну так и не распускайте нюни! Пошли в крепость, дел, что ли, нету?

Взрослые женщины, не сговариваясь, повернулись спиной к проглотившему мужчин лесу, приобняли за плечи ближайших к ним девчонок и повлекли их в притихшую крепость – спины прямые, головы высоко вскинуты, будто и они к бою готовятся. К своему бою – с тоской и тревогой об ушедших. С бессонными ночами, в кровь искусанными губами… Каждая из них знала: что бы они сейчас ни говорили, как бы ни успокаивали младших, все равно теперь ночи будут наполнены слезами и молитвами, а дни – хлопотами и делами, и чем больше их, чем тяжелее они окажутся, тем лучше. Может, хоть измученные дневными трудами, они смогут забыться в коротком сне, сквозь который все равно будет пробиваться у всех одно и то же: лишь бы вернулись!

Если бы потом Анну спросили, как она провела тот день, что делала, с кем говорила – не вспомнила бы: все как мороком затянуло. Виду, конечно, старалась не подавать, знала, сколько вокруг внимательных глаз следили за каждым шагом боярыни. Люди тянулись к ней взглядами и, убедившись, что она, как всегда, держится уверенно и невозмутимо, успокаивались: все будет хорошо. Оставшись во главе пестрого населения недостроенной крепости, Анна Павловна из рода Лисовинов одним только своим присутствием показывала окружающим, что жизнь идет так, как она и должна идти, что ничего страшного нет и не будет.