Степан Кулик - Новик, невольник, казак

Додумать до конца эту грустную мысль мне не дал ликующий вопль Василия.

– Готово! Чтоб мне ни чарки горилки не выпить больше!

Выпьет, вне всяких сомнений. Высившаяся на полу гора обломков, трухи и битой утвари, ранее бывшие шкафом, а главное – чернеющий в стене проем, из которого веяло подвальной сыростью – были этому лучшим доказательством.

– Пошли… – Типун взял со стола подсвечник с горящими свечами и, держа его так, чтобы свет падал под ноги, шагнул в проход.

Василий сгреб с полки несколько толстых свечей, зажег их и вручил по одной нам с Олесей.

– Чего ждете? – проворчал таким тоном, будто это именно он весь вечер уговаривал всех воспользоваться тайным лазом, а мы до сих пор упираемся. – Идите за Семеном… Я еще задержусь чуток. Надо двери завалить…

Мне даже в голову не пришло предлагать Полупуду помощь в таком деле. Все равно что «Жигули» решили бы подсобить «Уралу» или «Кировцу». Василий сам сделает тут непроходимые завалы, даже не вспотев.

Как истинный джентльмен, я пропустил Олесю вперед. Чего бояться… Если в проходе и были какие ловушки, Типун их уже обнаружил и обезвредил. Но, скорее всего, ничего подобного здесь не было. Банальный запасной путь для быстрой рокировки. Но даже его наличие уже повышало в моих глазах ранг Хасана Даудовича. Не по чину обычному парню на побегушках, которым он себя выставлял, такие прибамбасы. Резидент – не ниже. Правда, это не отменяло того, что решения все же принимались в Стамбуле, тем самым помощником визиря.

– Ломай дверь!

Звуки снаружи долетали приглушенно, но от этого не теряли угрожающего смысла. Чернота очнулся и был полон решимости поквитаться. Значит, имело смысл прибавить шагу. О чем я и сказал Олесе. Девушка не ответила, но зашагала быстрее.

Проход забирал вниз, но не круто, не спускаясь под землю, а лишь на уровень первого этажа. Теперь стало понятно, зачем дом строили впритык к стене. Через нее и был выход в Нижний город. Кстати, хорошо придумано. Если о проходе не знать, то пока преследователи оббегут стену – можно далеко уйти.

Эту мысль я уже поведал Типуну, который ждал нас снаружи.

Семен со мною согласился, но посетовал на то, что в Нижнем городе плохо ориентируется и не знает, где мы сейчас находимся. Полупуд, вынырнувший за нами, ничего нового не прибавил, кроме констатации того факта, что темно, хоть глаз выколи.

Тогда я предложил испытанный нами с Олесей способ. Сперва пойти прямо, а как упремся в стену Предместья, чесать вдоль нее. Мимо куста сирени не проскочим даже в самой кромешной тьме.

План, пусть самый примитивный, все равно лучше, чем его отсутствие. Так что никто не возражал. Тем более что за спиной у нас раздался оглушительный грохот, и даже воздухом из прохода дыхнуло. Словно небольшая ударная волна догнала.

– Гы, – осклабился Полупуд. – Сработало. Теперь им проход долго искать.

Опорную балку он выдернул, что ли, и стропила обрушил? Но спрашивать казака не стал. Потом как-нибудь. На биваке… Когда этот день будет вспоминаться, как прошедшая рыбалка.

Нижний город поперек перебежали быстро. Минут за пять. Следом увязалась какая-то шавка, но Типун что-то ей такое сказал, что собачонка, поджав хвост, шмыгнула в ближайшую подворотню.

– Ворота там, – уверенно указал направление кормщик, когда мы прижались к стене.

– Уверен? – прогудел Полупуд. – Как по мне, так в лесу и то труднее заблудиться, чем между этими камяницами [35].

Семен что-то пробормотал о слепцах, ничего не видящих дальше носа, и в этот же момент жалобно охнула Олеся.

– Что? – мы все дернулись к ней.

– Грабли… – девушка одной рукой потирала лоб, а другой указывала под ноги. – Кто-то бросил, а я…

Мне очень хотелось расхохотаться, но сдержался – побоялся обидеть Олесю, которая если и не ждала от нас сочувствия, то уж смеха наверняка. А ведь я веселился не из-за того, что ее по лбу треснуло, и даже не потому, «что только бледнолицый дважды на одни и те же грабли наступить может»… А потому, что это уже чуть не случилось сегодня днем. И если садово-огородный инструмент здесь не принято разбрасывать вдоль стены, в виде противопехотного заграждения – то проход рядом. Всего лишь в нескольких десятках шагов от нас.

Кызы-Кермен еще уютно посапывал во сне и на небольшую заваруху реагировать не торопился. Но то там, то здесь тишину прорезали отдельные голоса, скорее всего, стражников – интересующиеся, что случилось. Им отвечали, и гул постепенно нарастал. Нижний город пока тонул во тьме, а в средней части ночь уже прорезали факелы… Огней становилось все больше, а голоса – громче и раздражительнее.