Александр Эйпур - Ученики Берендея

На небосводе меркнущем пробились звёзды, робкие чрезмерно, и напролом, через высокую траву, едва не обнаружив нас, гонец промчал. Евгений-свет Васильевич к земле прикладывался ухом, − я засомневался: неужто способом таким услышать можно, о чём они там разговор ведут?

Выходит, да; на лице учителя мелькнула тень везенья:

− Снимают оцепление. Друзья не подкачали, где-то вызвали огонь сияньем лат своих, внимание отвлекли. − Он оценил мою реакцию на новость. − УМЕНЬЕ ЖЕРТВОВАТЬ СОБОЙ – ОДНО ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ДОСТИЖЕНИЙ РАЗУМА. Представь, что изловили в населённом пункте неком двоих, одетых в точности, как мы. Раз телефонов нет, простор маневрам обеспечен; и тот, кто партию задумал против нас сыграть, в подполье скроется либо явит очи сам. Пока там разберутся, уйдём из этого района, как можно дальше.

Вслед за топотом копыт, снялись и мы.

«Куда-куда?» − ночная прокричала птица, зловеще расхохоталась и замолкла, будто разбиралась: правильно расставленный кордон на глазах распался; что за чары насылают эти двое? Беду бы не накликать: над двуногими негоже потешаться!

Покинув для дозора горстку смельчаков, кавалькада в направлении новом устремилась. Кого угодно вдохновит поворот подобный; однако, к посту вплотную подобравшись, я устрашился: учитель будто в воду канул. Знаком хоть бы предварил… Шорох сзади не обещал поблажек, я в плечи голову втянул.

В бедро мне мордой ткнулся крепкий ослик, для письма дощечками он был гружён. Ослик пригодится, да где ж, в конце концов, Евгений?..

− Молодчина! Выбирайся на дорогу.

Мне показалось, прозвучала похвала из уст осла, по совпадению странному, голосом учителя.

− Евгений Васильевич?.. Вы? − шёпотом переспросил я, уронив себя в траву.

Сдаётся, эти пятеро не заподозрили обмана. Меня от ликованья прямо распирало. Одного не понимал: почему к спасительному волшебству мы не прибегли раньше? Кому-то показалось мало, и несколько минут тревожных на долю выпали мою, − дозорные перекусить позвали. Я следовал инструкции − мычал и гладил вздутый мышцами живот.

− Откуда ты?

Немого изображал я из себя старательно-правдоподобно. Боюсь, мой вид не слишком подходил под описание преступника, одного из двух, объявленных законом в розыск. Ослику и грузу в реальности тоже было сложно отказать. Нас пропустили, но едва мы оказались у подножия первого холма, я не утерпел:

− А смогли бы в птицу?

− Ещё не время, − «ослик» отвечал. Ах, за нами наблюдают?.. Есть преимущество у тех, кто оглядкою не мучит шею. Я выглядел крестьянином, кому не даёт покою образованья свет; а если чуть на этом заработать, запрета нет: законы родины сюда не простирались.

В холмах ночь наступает раньше, своим неровным, робким светом таинственные очертания звёзды придают предметам. Не думал перевоплощаться «ослик», не спешил учителя напомнить облик мне, и мысленно в глаз наблюдателя соринку снарядил я. Тотчас всё встало на свои места: учитель во плоти, похлопал по плечу: «Перебираю четырьмя, с мыслями о продолжении рода воюю да думаю-гадаю: сообразишь ли сам, без подсказки, кому привет послать?»

В тени холмов, рассеянных по краям долины в беспорядке живописном, спокойнее дышалось. От ароматов голова шла кругом, на привале и выясняется нежданно: не считая хлеба, запасы провианта подошли к концу. Не растерялся спутник мой:

− Господь заботой не оставит. Не думал, честно говоря, что у тебя получится сегодня. − Принюхался учитель, на ноги поднялся. − Отлучусь-ка на минутку. Не обманул бы только запах этот.

В потёмках растворился он, поодаль где-то покатился камень. Благоухали травы, будили дикие восторги. В доступном секторе и спектре я местность оглядел. Луна сейчас была бы к месту, коль в этом мире не поражена в правах она и если выбила прописку.

Что б без учителя я делал? С трофеями он щедрыми вернулся. Подобно чуду, дикие груши, такие тяжёлые и твёрдые, начинкой удивили. Мякоть их набором вкусовых намёков обладала уникальным, не свойственных совершенно виду.

Посмеивался Евгений-свет Васильевич, подчас не успевал сок высосать из вскрытой секции, и медовая струилась влага по локтям.

Изрядно подкрепившись, я был не прочь вздремнуть.

− Ты в состоянии продолжить путь? − спросил он; подразумевалось, что при свете дня мы наверстаем где-нибудь своё. СЕБЯ ЛОМАТЬ НЕ КАЖДОМУ ОХОТА.

Незадолго до восхода солнца, оставив за спиной полдюжины холмов, устроили привал. Не успел о безопасном отдыхе помыслить я, как натуральная сова на куст неподалеку взгромоздилась.