Александр Эйпур - Ученики Берендея

Подумал про себя: вот повстречается мне гном иль великан, на равных говорить − не само(ли)обман?

Букет необычайных ощущений бывает слаще угощений. Я падал камнем − и трава поднялась лесом, взлетал − как будто расставался с весом, в малахитовой траве стоял босым мальчишкой, Луну шутя зажав подмышкой…

Евгения в приподнятом настроении я нашёл.

− Что ж, беру слова обратно, − говорит, − и поздравляю. Везёт же так не многим, нос не задери. У нас по плану марш-бросок, километра эдак тридцать три… Ты в брюках… шорты были. Погоди, рюкзак откуда?

Ответил, затая смешок: «Конвейерного хлебца прихватил, в неведомых краях для поддержки сил». − «Что ж, пригодится», − я ждал, похвалит он. Не дождался. Зато впервые наблюдал, как из чела рядового человека мысль выпорхнула − пернатая субстанция в виде облачка или каравая, вдобавок хлебушком запахло очень.

Пока следил, как облачко рассосалось в окружающей среде, ушёл учитель далеко вперёд. Семимильными шагами разошёлся он, угодил в поток незримый, и уж понесло его в широкую долину, как целлофановый пакет, бродяга-ветер буйный стелит травы перед ним. Я тотчас бросился в погоню, пока нашёл ту самую струю, отстал прилично! Вдруг замечаю − полезли ноги из штанин, укоротились брюки. Кто говорит «крылами обзавёлся», ввиду имеют, видимо, такое состояние.

С равнин повеяло ароматом трав, путь просто радовал! Дорога псом бросалась в ноги, проскальзывала колоссальными ломтями, и ломти походили на газет центральных жёлтые подшивки, растрёпанные дыханием времён. Невольно глаз ласкал просторы. Леса теснились меж долин, нетронутые реки полноводно и достойно делили сушу, и там, вдали угадывались горы. И уже казалось, силы нет, способной помешать походу через этот мудрый заповедник.

− Не разгоняйся! Под ноги время самое смотреть, на то и камни. − Мудрейший тут и сам споткнулся. Следом я, и покатились кубарем, лишь горизонта линия описала трижды полный круг. − Не ушибся?

Его забота была уместней, когда б избежали встречи с беснующейся толпой, с платными агентами, с кликушами и с провокаторами во главе. Однако ситуация иная нас нашла.

− Приехали, Евгений, − я отвечал.

Мудрейший оглянулся.

− Эти не забудут. Небось, все дни и ночи напролёт наметили нас караулить.

Кроме великанов, кто другой на пути у нас воздвигнуть мог «Маннергейма линию» − отутюженную стену из полированного гранита? Бросали вызов, не удалив следы дороги, хотя могли. Её стремнина уходила под массив, как бы говоря: я здесь была всегда и буду, а эти тяжкие каменья к вечеру в других местах окажутся нужнее. Так лопатой на огороде мы преграждаем путь жуку. Здешняя Лопата (или Заступ) протянулась на десяток километров влево, вправо − вряд ли меньше.

Ещё успел отметить я: после кувырков, сей мир прилично изменился. То − шли на север, тени впереди, и тень стены должна бежать на север… Как будто солнце взяли да перенесли… Так бутерброд кусают по ошибке, задумавшись, с противоположной стороны.

Я знал, Евгений, в довершение к известному, исполняет депутатские долги, погоны те пред избирателем обязывали иногда являться. Вот исчезновение очередное он и предварил: «Отлучусь ненадолго». Я не возражал. Но как посмел, да как отважился старик затеять на избранника народного охоту? Неприкосновенность гарантируют закон, мандат и Президент, а тут − гляди: сморчок с зубами жёлтыми, остатки лёгких выплёвывающий между слов.

Вернулся мой Евгений на удивленье скоро, едва ль минута истекла.

− Вот так всегда: здесь дело тронулось с нуля, так там увяз. Вновь выборы грядут, и шансов у меня на срок второй не густо. Знакомец наш, поди, уж руки потирает в предвкушеньи. − Вздохнул Евгений. − Теоретически, ему задачу я могу облегчить, да ты-то как?.. Андрей, как ты? я спрашиваю. Пробьёшься в одиночку?

− Не уверен.

− И у меня не убыло сомнений. Начнём с простейшего.

Он оглянулся на препятствие и растворился в воздухе.

С четырёх сторон безмолвие упруго подступило, на редкость чуткое и хрупкое одновременно. Помалу скрадывая остатки леса, вздымалось марево над обозримою равниной. Далековато на востоке колбасил крыльями птах одарённый, о двух бандитски ненасытных головах. Я лишь пожелал − как бы подкрутил настройку резкости, и чудесным образом желание исполнилось. То был орёл с добычей в клюве, не в лапах почему-то; мелочь неразумную поймал-таки, так скажем, с добрую кукушку…

Однако, как легко я принял дар и в ведомости ничьей не расписался! Подобной остротою глаз похвастать может редкий старичок, хотя у половины дальнозоркость. А ведь она даётся, чтобы не беспокоил ум по мелочам, не шарил под ногами, выражаясь мягко. ИНОМУ ДАЙ ВОЗМОЖНОСТЬ, ОН И НЕБА НЕ УВИДИТ.