Леонид Резников: Девятая попытка Кота Митрохина

Вероятно, стороннему наблюдателю мое приземление могло показаться забавным. Мне оно таковым не казалось. И если бы у меня до сих пор наличествовали тело и штаны, то последние, с огромной долей вероятности, были бы попорчены основательнее, нежели машина, оставленная под птичьим деревом.

Немного придя в себя и осознав, что опасность обратиться в плоскую неприглядность миновала, я осторожно сел и с опаской огляделся по сторонам, как и полагается цивилизованному человеку, попавшему в незнакомую обстановку.

Меня окружал диковинный мир. Земля подо мной казалась упругой, а не привычно-твердой. Ее покрывало нечто, сильно смахивающее на ковровый ворс, но более мягкий, шелковистый и приятный на ощупь. Это «нечто», совершенно непохожее на траву, переливалось оттенками зеленого. Проведя по земле ладонью, я ощутил ее тепло и нежную бархатистость.

Вокруг меня произрастали необычные растения. Некоторые из них напоминали змей, плавно извивающихся замысловатыми изгибами. Другие, похожие на длинные толстые палки, пульсировали, будто прокачивали через себя соки. Были и растения, похожие на цветы. Их безлистые ножки, закрученные спиралями, венчали склоненные к земле головки, обрамленные тончайшими лепестками всевозможных расцветок и форм. Некоторые из цветов едва достигали моего колена, другие возвышались на два и более метров. Но странное дело, все они были обращены ко мне, словно оценивающе присматривались к неведомому существу, примериваясь, откуда лучше откусить первый кусочек. От их пристальных «взглядов» становилось не по себе. Я на всякий случай отодвинулся назад, подальше от странных цветов.

– Не бойтесь, Вениамин, они совершенно безобидны, – раздался позади меня голос.

Я быстро обернулся, вскочив на ноги.

Передо мной стоял глубокий старец с долгой седой бородой и совершенно лысый. Ну, почти лысый, если не считать жиденького венчика выбеленных временем волос. Взгляд у старика был какой-то пристальный, будто пронизывающий насквозь. Стоял он прямо, словно проглотил шест, перебирая сухонькими ручками четки с тяжеленными амбарными ключами.

В голове щелкнуло.

– Вы ключник Петр! – Меня почему-то обуяла радость.

– Ну, если тебе так нравится, – уклончиво отозвался старик.

– Не понимаю, – немного растерялся я, но мне все же захотелось расставить точки над «i». – Вы Петр или нет?

– В твоем понимании – да.

– В каком смысле, в моем? – оторопел я.

– Это лишь твое видение, Вениамин. Меня каждый видит таким, каким себе представляет.

– Тогда я уже вообще ничего не понимаю.

– Все очень просто. Твое сознание рисует тебе привычный образ Петра, а этот мир воспроизводит его. Если бы ты, скажем, был египтянином, жившим тысячи лет назад, то, скорее всего, узрел бы перед собой Осириса. Будь ты из Древнего Ирана – перед тобой предстал бы Митра. Мусульманин узрел бы Мункара и Накира. Или обоих разом. А русич, возможно, встретился бы с Бабой Ягой.

– Бабой Ягой? – Меня начинали обуревать сомнения, не наткнулся ли я на местного сумасшедшего.

– Я не сумасшедший, Вениамин. Господь Всемогущий, кто бы знал, как я устал от человеческой гордыни! – удрученно покачал головой старик. – Всякий, с кем приходится общаться, первым делом наклеивает ярлыки, полагая себя судьей. Но при этом не отдает себе отчета, что его познания о мире, как правило, лишь набор дешевых стереотипов!

Мне стало по-настоящему неловко. Захотелось пошаркать ножкой и шмыгнуть носом.

– Простите, – сконфуженно выдавил я. – Но вы разве можете читать мои мысли?

– Ты сам – мысль, и я вижу тебя насквозь! – Глаза старца грозно сверкнули, но он поспешно взял себя в руки, вернув себе смиренный вид.

– И все же, при чем здесь Баба Яга? Это же сказочный персонаж.

– Религия – сказка со смыслом. Одни видят в ней назидательные начала и путь к истине жизни, что хорошо. Другие же – возможность управлять неучами, лишенными собственного разума.

– Что совсем нехорошо, – ввинтил я.

– Ты прав. Что же касается Бабы Яги, то она некогда считалась проводником душ в Царство мертвых. Разве ты не знал этого?

– Впервые слышу, – честно признался я.

– Калинов мост – дорога в Царство мертвых. Правил им Кощей Бессмертный, а охранял – трехглавый Змей Горыныч.

– Вы серьезно?

– Как нельзя более.

– Сильно смахивает на древнегреческую мифологию. Река Стикс, царство Аида, этот, как его… Херон… Нет, Харон, перевозящий души! И еще собака такая страшная, трехглавая, – Цербер.