Леонид Резников: Девятая попытка Кота Митрохина

Плюнув в сердцах, задрал голову, погрозил кулаком ни в чем, в принципе, неповинным птахам, с любопытством наблюдавших за мной, и полез в машину. Потом на мойку заеду.

Двигатель завелся с полчиха – хоть здесь повезло. Быстро вырулив со стоянки и попетляв меж домов, остановился у подъезда Сергея. Там, разумеется, и духом Серого не пахло! Это у него уже в привычку вошло, что его все ждать должны да уговаривать. Опаздывает он, видишь ли!

Появился Серый лишь спустя минут пять. Вразвалочку обойдя машину, он распахнул правую дверь, забрался на сиденье, посетовав на, видишь ли, слишком низкий потолок и, как он выразился, «непредставительно-грязный внешний вид авто», а затем хлопнул дверью так, что двигатель икнул. По салону автомобиля поплыл удушающий сладковатый аромат дешевого одеколона.

– Не хлопай дверями, – недовольно буркнул я. – И приоткрой окно, пока я не задохнулся.

– А чё такое? – нахально осведомился Серый, но все же немного опустил стекло со своей стороны. – Крутой одеколон!

– Вот пусть твоя Оксана и нюхает, – бросил я Серому, выжимая сцепление и врубая первую передачу.

Старенький «Рено» тронулся с места и весело покатил к арочному выезду со двора.

– Деньги взял? – нагло осведомился я.

– А зачем? – не понял Серый или прикинулся, будто не догадался, о чем речь.

– Бензин зальешь, вот зачем. Сказал же: я на нуле.

– Ну ты и хорек! – Серый осуждающе покачал головой. – Езжай, там разберемся.

Похоже, он все еще не терял надежды прокатиться на дармовщинку.

«На себя лучше посмотри», – меня немного зацепило.

У Сергея лицо, если хорошенько приглядеться, и вправду напоминало морду хорька. Чуть вытянутое, с острым, длиннющим греческим профилем и широко расставленными глазами, это лицо несло на себе печать характера его владельца. Сходство с хорьком дополняли немного оттопыренные уши и темные мешки под глазами.

– Ты не мог бы чуток побыстрее? – Серый заметно нервничал, поглядывая на часы и наблюдая за моими неторопливыми перестроениями.

– Здесь ограничение сорок, – огрызнулся я. – Серый, отвянь.

– Ты же прирожденный гонщик, Веня, – сделал Серый неудачную попытку раззадорить меня.

– Да, а вон там камера, – соврал я. – Штраф ты платить будешь?

Платить – слово, страшнее которого для Серого не существует. Я знал, чем его пронять, и бессовестно этим пользовался. Серый действительно притих, сложил руки на груди и обиженно надул щеки.

На душе посветлело, и я немного поддал газу. Машина понеслась все ускоряясь к черте города. Последние дома остались позади. Замелькали, проносясь мимо, березы. Позади остался знак «конец населенного пункта».

Наконец-то! Разгон, пятая передача, педаль газа в пол – и полетели! Прохладный ветерок, врываясь в окна, лохматил волосы и слепил слезами глаза. Пришлось немного поднять стекло, хотя неизвестно, что лучше: слезы от ветра или от Серегиного одеколона, по действию на обоняние напоминающего ирритант.

Серега полез в карман куртки и выудил из него пачку «LM». Тонкими пальцами подцепил за фильтр сигарету и потянул из пачки.

Только этого еще не хватало!

– Места для некурящих, – язвительно заметил я, когда сигарета показалась из пачки наполовину, со злорадством наблюдая, как Серегино лицо досадливо вытягивается еще больше.

– Злой ты какой-то сегодня, – буркнул он, с трудом запихивая сигарету на место и убирая пачку обратно в карман.

– Не выспался.

– Оно и заметно. – Серый выпятил скошенный подбородок и отвернулся вправо.

«Ничего, будешь знать в следующий раз, как ездить на халяву», – продолжал злорадствовать я, искоса поглядывая на него.

И вдруг справа, наперерез мне, выскочила, не сбавляя скорости, здоровенная фура. То ли водила одурел от многочасового бессонного бдения, то ли это его нормальное состояние – в общем, времени тормозить у меня не осталось.

Я вывернул руль вправо и вдарил по тормозам. Завизжали шины. Запоздало вскрикнул Серый. Машину повело, развернуло вправо.

– Да что ж за день-то сегодня такой! – только и успел сказать я, что есть мочи вцепившись в бесполезную баранку.

Машину перевернуло на левый бок, и она, вертясь веретеном, вылетела с обочины. Низ, верх, низ, верх. Небо, земля. Удар – сильный, даже очень. Меня вышвырнуло сквозь лобовое стекло и припечатало к земле. Надо же, даже боли не почувствовал!

Боясь распахнуть глаза, ощупал себя и прислушался. Боль действительно не ощущалась.

Открыл глаза.