Леонид Резников - Девятая попытка Кота Митрохина

– Вы хотите сказать, что… – не на шутку разволновался Иван.

– Вероятно, – не дал ему закончить мужчина, – вас ввело в заблуждение слово «специальность». Но у нас специальность не совсем то, что вы привыкли подразумевать под этим словом, а скорее, набор ролевых правил. К примеру, дровосек рубит дрова, шут развлекает толпу, а Иван-царевич скитается по свету, ища приключений на соответствующее место – каждому свое.

– А если я не желаю ни искать приключений, ни развлекать толпу? А, к примеру, хочу остаться самим собой?

– Такой вакансии, увы, нет, – с наигранной печалью в голосе отозвался король. – И не может быть.

Колеса загромыхали по деревянному настилу моста, перекинутого через широкий ров, и карета въехала под арку ворот. В карете стало совсем темно, и у Ивана возник порыв на ходу выскочить из нее вон и бежать куда глаза глядят. Но ворота и стража, стоящая в них с внушающими трепет уважения алебардами, внезапно остались позади.

– Да отруби ты ему голову, папочка, – подала голос до того молчавшая принцесса. – Видишь, какой он! Чего с ним возиться?

– Что? – опешил Иван.

– Чего слышал! Он, между прочим, меня маленькой стервой обозвал.

– Мелкой, – поправил Иван, любивший во всем точность.

– Вот, слышал? – Девчонка взмахнула руками, поправляя свисающие по бокам головы кудряшки. – Отруби ему голову!

Иван побледнел.

– Нет, какое чувство юмора! – загоготал мужчина. – Не правда ли, смешно?

– Я бы так не сказал, – пробурчал Иван. – Дурацкие шутки.

– Я не шучу! – Девчонка саданула кулачком по коленке.

Монарх загоготал пуще прежнего.

Девчонка надула и без того пухлые щеки, зло наморщила лоб и опустила голову.

Карета, прогремев колесами по мощеной булыжником широкой дорожке, остановилась посреди обширного двора, огороженного высокой каменной стеной.

Двор был пуст, если не считать сваленных у самых стен куч прелой соломы, дров, мусора, разбитой мебели и прочего хлама. Справа и слева виднелись несколько закрытых широких ворот. Иван предположил, что за ними скрываются какие-нибудь хозяйственные помещения, в которых могут располагаться склады и домашние животные. Над двором стелился непередаваемый аромат скотного двора. Натужно лаяли потревоженные собаки, блеяли овцы.

К карете подбежал лакей, ожидавший у парадной лестницы, распахнул дверцу и поклонился.

Принцесса соскочила со скамейки.

– Когда я стану королевой, всех казню! – Она показала язык и спрыгнула на землю, грубо отпихнув предложенную лакеем руку.

– Не обращайте на нее внимания, Иван Игоревич, – голос мужчины вновь утратил выразительность. – Она еще ребенок.

– Опасный ребенок, – пробормотал Иван, поднимаясь с сиденья и выбираясь на свежий воздух из душной кареты следом за владельцем замка.

– Вы правы. Поэтому пока вы находитесь у меня во дворце, почаще оглядывайтесь по сторонам, а ложась спать, обязательно проверяйте постель.

– Вы серьезно? – Брови Ивана поползли вверх.

– Как нельзя более.

Они приблизились к широкой потертой лестнице с массивными каменными перилами. По бокам лестницы застыли в почтительном поясном поклоне два лакея.

– И вы ничего не предпринимаете?

Иван догнал мужчину и пошел рядом с ним.

– Дорогой мой Иван Игоревич, – обернулся король, продолжая подниматься по лестнице легкой, пружинящей походкой, – пока вы не являетесь гражданином королевства, я ничего не могу предпринять для вашей защиты.

– Но я ваш гость!

– Незваный, – уточнил монарх, воздев указательный палец вместо восклицательного знака. – Поэтому рекомендую вам поскорее решить вопрос с получением гражданства. И специальности, что неотделимо друг от друга.

– Меня позвал Кот.

– Дался вам этот Кот! – Мужчина поморщился, словно от внезапной зубной боли. – Кот не гражданин королевства, хотя и обладает некими привилегиями. У него… гм-м… особый статус, если можно так выразиться.

– Какой?

– А вот это вам лучше уточнить у Кота!

Король прибавил шагу и первым вошел в распахнутые слугами створки тяжелых высоких дверей из мореного дуба. Иван решил не отставать, и проскользнул следом мимо двух усатых охранников, смеривших его недобрыми взглядами.

В огромном полутемном зале царило пыльное запустение. Высокие, этажа в четыре, потолки подпирали шесть круглых колонн. С потолка диковинным плодом свисала огромная люстра, какие можно увидеть в театрах. На ней горели с полсотни свечей, но от них, увы, было не так много толку. Однако, благодаря живым, колышущимся язычкам пламени, казалось, будто в темных углах зала неприятно кривляются и изворачиваются жуткие тени.