Макс Мах - Авиатор

– Справедливо, – согласилась Лиза. – Что теперь?

– Он хочет с вами встретиться.

– Зачем?

– Наверное, чтобы вас поблагодарить, вы ведь ему жизнь спасли, и не одному ему.

– То есть правды он мне не скажет?

– Да, Лиза, – терпеливо объяснил Райт, – профессор находит, что это логично и целесообразно. Чем меньше людей будут знать, какова на самом деле цель нашего путешествия, тем лучше. Но на определенном этапе я, разумеется, все вам расскажу. Итак?

– Он что, хочет прийти прямо сейчас? – сообразила она, наконец, зачем ей позвонил Райт.

– Да.

– Ох, Иан, вы и настырный, чтоб не сказать худого слова! Ладно, пусть приходит, но дайте мне хоть четверть часа, чтобы привести себя в порядок. Я, знаете ли, только что из-под душа! И к вашему сведению, шкипер, горячей воды в трубах практически нет. Механик что, заглушил машину?

– Я разберусь, Лиза. Спасибо! Значит, через четверть часа.

Лиза повесила трубку. Прислушалась к ощущениям. К сожалению, если изменения к лучшему и были, то незначительные. Она, впрочем, драматических изменений и не ожидала. Не так скоро.

Лиза посидела немного, готовясь «к рывку», выпила еще коньяка. Подышала носом и, наконец, нашла в себе силы встать. Убрала разбросанную по полу одежду, закрыла дверь в ванную комнату, открыла шкаф.

К обеду было принято выходить «одетым как следует», то есть в ее случае это мог быть или «гражданский набор» – юбка, блузка, жакет, – или китель старшего офицера гражданского флота. Райт не поленился, заказал для Лизы несколько комплектов, словно заранее знал, что она согласится.

«Что ж, пилот так пилот…»

Лиза надела брюки-галифе цвета бутылочного стекла – с высоко поднятым широким поясом и не чрезмерно расширяющиеся на бедрах, – белую рубашку, широкие подтяжки, высокие коричневые сапожки на шнуровке и темно-коричневый китель. По идее, выходя к столу, китель следовало застегнуть на все пуговицы до горла, но в приватной обстановке, тем более у себя «дома», можно было не застегивать. Плотная белая рубашка, надетая на морской тельник, и шелковый бюстгальтер, вполне достаточный барьер между нескромными взглядами и ее грудью. Волосы, чтобы не заморачиваться, Лиза заплела в косу. Посмотрелась в зеркало, увидела свои больные глаза и добавила к костюму круглые металлические очки с дымчатыми стеклами, которые надевала все последние дни при пилотировании днем. Если лететь против солнца, такие очки, конечно, не помогут, но в обычной ситуации – вполне.

В дверь постучали. Что ж, профессор Нольф как минимум пунктуален. Неплохое качество, но и не редкое среди нормальных людей.

Лиза открыла дверь, но первой, кого она увидела, была уже знакомая ей темноволосая девушка, а профессор, в свою очередь, стоял за спиной дочери. Сейчас, увидев ее вблизи, Лиза поняла, что Мари Нольф отнюдь не ребенок. Ей было никак не меньше двадцати трёх – двадцати пяти лет. Не больше, но и не меньше. Так что по возрасту девушка находилась скорее ближе к тридцатилетней Лизе, чем наоборот.

– Здравствуйте, Лиза! – поздоровалась с неуверенной улыбкой Мари. Кажется, вид Лизы ее несколько обескуражил, но, может быть, причина крылась в чем-нибудь другом. – Иан сказал, к вам можно обращаться по имени, но сейчас, по правде сказать, я в этом не уверена.

– Оставьте, Мари, – остановила ее Лиза, – проходите, пожалуйста!

– Кристиан Нольф! – представился профессор, входя в салон вслед за дочерью.

– Лиза Браге! – протянула ему руку Лиза.

– Лиза? – переспросил Нольф.

– Елизавета, если вам так больше нравится.

– Элизабет! – кивнул профессор. – Очень приятно!

– Выпьете что-нибудь? – спросила Лиза, подходя к поставцу.

– Меня вполне устроит коньяк, – улыбнулся Нольф, должно быть, заметивший уже бутылку на письменном столе.

– Меня тоже, – поддержала отца Мари, но взгляд ее был прикован к маузеру, лежащему на журнальном столике.

«Вот черт!» – но из-за приступа паники и сильной головной боли Лиза забыла не только про маузер, но и про свой револьвер, небрежно брошенный в кресло и как раз теперь ставший объектом пристального интереса Мари Нольф.

– Не обращайте внимания! – через силу улыбнулась Лиза и начала разливать коньяк.

– Хобби! – бросила она через плечо.

– Лиза, а вы кто? – Лиза обернулась, держа в руках серебряный подносик с наполненными коньяком хрустальными восьмидесятиграммовыми рюмками.

Мари стояла посередине салона и смотрела на фотографический портрет Елизаветы Браге, который Лиза все время держала при себе, чтобы не забывать, какой женщиной была та, кем стала теперь Лиза. На увеличенной черно-белой фотографии капитан-лейтенант Браге стояла на фоне штурмового коча на палубе корабля-матки «Ниен». Высокая, в кожаном реглане с погонами и в плоской фуражке авиатора, Елизавета со спокойным достоинством смотрела в объектив фотокамеры.