Айлин Лин - Сердце полемарха

По всей видимости они предназначались для масляных ламп и, словно в подтверждение моей догадки, появилась женщина в тёмно-бардовом балахоне и принялась развешивать лампы на крючья. Они пока не горели, скорее всего это сделают позже, когда полностью стемнеет.

Женскую половину дома (гинекей) мы прошли за десяток минут и спустились вниз, где все наложницы вошли в небольшое по сравнению с комнатой, где они спали (а теперь буду обитать и я), помещение.

Еда была расставлена около невысоких топчанов на низких столиках. Есть мне предстояло лёжа, точнее, возлежав, и не на обычных спальных ложах, как в комнате наверху, а на особых сиденьях-апоклинтрах (от слова «апоклино» – «разгибаю корпус, спину»). Апоклинтры были сделаны так, чтобы сидящим на них людям практически вообще не нужно было бы двигаться. Пока я крутила головой стараясь всё осмотреть, старшие наложницы заняли все свободные места, улегшись на левую часть тела. И принялись есть просто руками, скидывая объедки прямо на пол. Те, кому не досталось места, сели на деревянные стулья, расположенные у стены.

Оказавшись среди тех, кто помладше, также заняла один из стульчиков и задумалась. Но долго предаваться размышлениям мне не дали: ко мне вдруг обратилась та девушка, что шла передо мной.

– Тебя правда сам гиатрос Иринеос приказал накормить не по времени? – тихо спросила она, блестя чёрными бусинками глаз.

Я пожала плечами, подумав, что могут и проверить, и если местный лекарь скажет, что ничего подобного он не говорил, то достанется не только мне, но и девушкам-рабыням. А им зла я не желала.

– Это хорошо, что ты ему пришлась по душе, значит, они, – едва заметный кивок в сторону старших женщин, среди которых затесалась и Ирида, – не станут тебя сильно изнурять. Побоятся гнева гиатроса Иринеоса. Только ночью не спи, могут попытаться удушить, – и судорожное сглатывание подсказало мне, что ей пришлось подобное издевательство испытать на себе.

Я бросила взгляд на заметно выпирающий живот и спросила:

– Носишь ребёнка этнарха?

Было заметно, что девушка весьма удивлена и даже возмущена моим бесцеремонным вопросом, но потом, словно вспомнив что-то, ответила:

– Ты же не местная, и не знаешь наших правил: если бы я изменила своему господину, меня бы лишили жизни, – девушка покачала головой и объявила: – я ношу дитя нашего благословенного этнарха Менедема! Это большая честь для любой из нас. Остался всего энас минас (один месяц), и я увижу своего ребёнка! – она мечтательно прикрыла веки и лицо её приобрело одухотворённое выражение. – Денно и нощно молю Богиню Артемиду (прим. автора: в древнегреческой мифологии вечно юная богиня охоты, богиня женского целомудрия, покровительница всего живого на Земле, дающая счастье в браке и помощь при родах, позднее богиня Луны (её брат Аполлон был олицетворением Солнца) , чтобы это был мальчик.

– Почему? – вырвалось у меня против воли, но было очень интересно узнать.

– Его у меня не заберут, и я смогу видеть своё дитя очень часто. А вот если родится девочка, то её, скорее всего отдадут за большие деньги в другой дом.

– Понятно, – едва сдержавшись, чтобы не поморщиться от раздражения на местные традиции, решила сменить тему, – меня Аглая зовут. А тебя?

– Майя, – представилась девушка и замолчала, продолжая поглаживать живот.

У меня было очень много вопросов, но я решила, что не стоит их задавать первой встречной. Подожду, понаблюдаю, вдруг – это мой человек и получится сдружиться?

– А гиатрос Иринеос, – всё же не выдержала я и, брезгливо поморщившись, отвела взгляд от жадно насыщавшихся старших наложниц, – насколько уважаем?

– Оо, – округлила розовые губки Майя, – он ведь лечит всех обитателей дома, кроме, разве что рабов. Но гиатрос Иринеос хоть и строг, но справедлив, и если раб умирает, то может снизойти до него и помочь.

– Хмм, – скептически хмыкнула я, не понимая, как можно кого-то спасти от смерти в этих условиях? И только было заикнулась спросить о магии, как женщина, что наезжала на меня в общей комнате, с шумом ополоснула руки в поднесённом расторопным мальчиком-рабом тазу и поднялась со своего места со словами:

– Ешьте, младшие сёстры! – величественно распорядилась она, глядя на нас.

После чего неспешно поплыла на выход.

Я перевела взгляд на маленькие столики с полупустыми тарелками. Эти семеро съели большую часть блюд, а нам, насколько я поняла, добавки не полагается. Придётся довольствоваться тем, что осталось.