Джоанна Линдсей: И только сердце знает (том 2)

Ранульф смотрел вслед своей жене, так стремительно ускакавшей на поиски охотников, но на лице его уже не было той безмятежной улыбки. Рейна все же была одной из этих надменных благородных дам и в то же время сильно отличалась от них. Другая, окажись на ее месте, стала бы кричать на него, умолять, применила бы множество льстивых уловок, чтобы в конце концов добиться своего. Его леди была совсем не такой. Она или обжигала его своим ядовитым сарказмом, или просто-напросто выходила из себя, задыхаясь от злобы. Ни против одного, ни против другого Ранульф ничего не имел. Ее поведение даже забавляло его: сама она была маленькой и хрупкой, но темперамент позаимствовала, наверное, у дикого лесного зверя.

Однако он никак не мог понять, почему все-таки она разозлилась на него в этот раз. Неужели она действительно была против стремительных любовных ласк в лесу в такой замечательный весенний день?!

Вот леди Энн никогда не бывала против. По правде говоря, именно она и выступала зачинщиком их любовных шалостей, для удовлетворения которых всегда выбирала самые неподходящие места. Леди Монтфорд тоже пыталась соблазнить его в лесу, когда отправилась сопровождать его в одной из торговых поездок. И то, что он тогда не использовал ее, было отнюдь не связано с тем, что ему не нравилось место, или с тем, кем была эта женщина, — уже тогда Ранульф был шальным малым и следовал за своим желанием по непроходимым порой (для кого-то другого, но не для него) дорогам страсти, — просто он любил молоденьких женщин, а тридцатилетние старухи не возбуждали страсть пятнадцатилетнего юноши.

Ранульфу надоело вспоминать свое прошлое, которое к тому же было не очень приятным предметом для размышлении и могло запросто испортить его замечательное настроение. С того самого момента как он бросил своей жене вызов и победил, Ранульф чувствовал себя настоящим героем, а ведь он совсем не ожидал, что все так просто и легко получится. Конечно, Ранульф собирался рассказать вассалам о своем первом венчании с Рейной, однако он в глубине души чувствовал, что если бы Рейна привела разумные доводы в пользу того, что они должны продолжать обман, он бы немедля согласился с ней. Ведь она хорошо знала этих людей и могла предсказать их возможную реакцию на подобное откровение. То, например, что Рейна настаивала, чтобы сэр Генри по-прежнему пребывал в неведении, вполне Ранульфа устраивало и не вызывало с его стороны никаких возражений. Возможно, однажды, когда его будут представлять его оверлорду, он все же расскажет ему, как это действительно случилось, хотя Ранульф совсем не был уверен в этом. Если Рейна хотела, чтобы память ее отца не тревожили, — что ж, так тому и быть.

Но тем не менее Рейна с ним согласилась, пускай не во всем, но это доказывало, что она на самом деле была не такой уж непреклонной и своенравной, как другие благородные дамы, которые желали абсолютного себе повиновения. Он и сам страдал от подобной болезни, очередной приступ которой заставил его все-таки показать настоящие брачные простыни компании хихикающих женщин, которые ворвались в спальню Ранульфа, едва Ланзо закончил одевать его.

Застав его в одиночестве, они немало удивились, а когда он сказал им правду, то женщины ошеломленно замерли, и на миг в комнате воцарилась гробовая тишина. Но что более всего позабавило Ранульфа, так это их лица, когда они увидели истинные простыни. Они были поражены почти так же, как и сам Ранульф, когда увидел их в то утро. Однако у Ранульфа было перед этими застывшими от ужаса дамочками одно весьма существенное преимущество: когда он увидел простыни, его жена стояла рядом с ним и он мог убедиться, что она здорова и невредима. Им же такого счастья не выпало, и несчастные тряслись до тех пор, пока не увидели Рейну, вполне живую и бодрую.

Рейна? Какое красивое имя! Ранульфу совсем не хотелось забывать его, а однажды его очаровательная супруга обвинила его именно в том, что он не помнил ее имени. Но впрочем, какая разница, как он ее называет?! И разве могло иметь значение то, где он решил заняться с ней любовью?! Неужели именно подобные мелочи так раздражали ее?.. Она попыталась было ему сопротивляться, но в то же время была мягкой и уступчивой, когда он ее целовал. А может, она разозлилась из-за того, что он не раздел ее? Можно подумать, что у него было на это время! Тот предатель, что обитал в его штанах, не позволил ему сделать этого, ибо был слишком нетерпелив. Никогда еще Ранульф так не терял контроль над этим безобразником! Причем подобные его шалости становились с недавних пор дурной привычкой…