Мика Моник - (Не) типичная попаданка

– Пятьсот пятьдесят в высоту и одна тысяча восемьсот в длину. – Гордо сказал я, но все же задумавшись потер подбородок. – Но если человечество продолжит идти в данном русле и все в том же направлении, то придется делать еще один тайник в стене. Но не суть! – Я пробежался вдоль рядов с перышками схватил и свои любимые хвостики. – Я взял то что хотел, теперь ты.

Сзади заскрипел диванчик, и я поднял руку вверх все также не оборачиваясь.

– Нет. Я сам тебе все принесу. – Игривым голосом сказал я.

– Хорошо. – Диван снова скрипнул, видимо Киса улеглась поудобней и приготовилась перечислять. – Вон тот белый пожалуйста. Вон те черные. Пушок тот. Маску с ушками. И вон тот красный.

Я все схватил в последний момент подойдя к “тому красному”.

– Кисунь… – Опешил я, глядя на то, что стоит на полу.

– Что? – Мурлыкнула она, и я обернулся увидев, как она мирно лежит, подперев рукой голову.

– Это огнетушитель. – Я нервно усмехнулся. Мое извращенное демоническое воображение начало рисовать непристойные вещи.

Николь встала и подобно модели подошла ко мне. Каждый ее шаг по блестящему полу, вызывал у меня судорожный мур.

– Потому, что в процессе. – Томно протянула она, прикрывая ресницы. – Тебе мой сладкий, придется тушить, начавшийся пожар.

Она схватила меня за барсово достояние и у меня остановилось сердце. Я поддался вперед с целью как можно скорее сделать котят и исполнить предназначение, но она легонько толкнула меня в грудь.

– Неси сливки Мэтт.

Какой нахер Мэтт?!

– Я Отари-Хентат…

– Не важно. Я жду.

Киса развернулась и проследовала к стоящей у золотых статуй кровати. Пока она шла я не мог оторвать взгляд от ее восхитительной задницы. Прыгнув на шелковые простыни, она прокричала.

– Сексом сыт не будешь, но и сливками не натрахаешься. У тебя две минуты Мэтт!

Я посмотрел на свое поднятое достояние и разочарованно простонал. Бросив игрушки на пол, я схватил первый попавшийся белый халат и бросился по тайным ходам пирамиды. Благо сливки всегда были в достатке.

Вбежав одно из усыпанных золотом помещений, я спугнул с десяток белых котиков, пьющих из сливочного фонтана. Взяв медный кувшин, я набрал густые как сметана сливки и побежал назад.

Вбежав в спальню, я ощутил снова окутавшее меня возбуждение. Мое мурчало надрывно завибрировало, а глаза загорелись.

– Киса…

Николь одела костюм кошечки-совратительницы. Черный латекс сиял в свете факелов. Она стояла ко мне спиной, но это мало чем мне помогло. Достояние истошно заныло, и я ощутил, что, нарушая все правила ночной трансформации вот-вот приму облик кота.

Когда она сделала два маха бедрами в одну, потом в другую сторону и ее искусственный ЛЕМУРСКИЙ (как она узнала?!) хвостик, плавно качнулся, и я взвыл как несущий яйцо павлин.

Киса обернулась и поманила меня своим коготком. Маска на ее лице с черными ушками блестела россыпью маленьких бриллиантов.

– Иди сюда блохастый пидорас.

Даже не знаю, что лучше. Быть блохастым пидорасом или каким-то там Мэттом.

Николь

– О, да мой сладкий. Да! Да! Да! – Кричу я, шлепая Отари-Хентата по щекам, заодно проверяя плотность повязки на глазах.

Мой блохастый пидорас, прикованный наручниками к кровати, высунув язык, изображал слепую собачонку. Всегда мечтала заставить котика скулить. Хватаю его за его бубенцы, и слышу характерное шипение.

– Осторожней! – Блеснул клычком он.

Ударяю его плеткой по гладкой груди, оставляя на коже розовый след.

– Не смей перечить своей госпоже.

– Да, хозяйка. – Котэ высунул острый язычок, и я позволила ему облизать край плетки.

– Хочешь свои пушистики?

– Да Киса! – Взревел он, сокращаясь в судороге. – Неси сюда мои хвостики!

– Молчать! – Грозно рявкнула я, уподобляясь нашему преподавателю по истории живописи. – Сначала развлечется госпожа, а потом уже ее питомец.

МОЙ самец поставил ноги на кровать и приподнялся. Ему было интересно, что я такое задумала.

– Давай котят делать? Мне надоело. – Начал пытаться выкрутиться мужчина.

Я прыгнула на мягкую перину, заползла на Отари и дыхнув на его лицо горячим дыханием, сказала:

– Ты будешь делать только то, что я разрешу. – Я склонилась к его уху, ощущая, как котофей напрягся. – Я твоя хозяйка.

Его бубенцы снова оказались в плену моих коготков и он зашипел. Я, склонившись к его трансформировавшейся мордахе, тоже издала характерное:

– Щ-щ-щ… Слушайся мамочку. – Ударив его еще раз по щеке, я слезла с перины и проследовала к мраморному столу с кувшином и игрушками.