Теона Рэй - Хозяйка закрытого города

– Че разлеглась? Встала немедленно!

Один из стражей сильно дернул за руку, я оказалась на ногах и повернулась к нему.

– Почему вы так со мной обращаетесь? – вопрос был задан плачущим, сиплым голосом, но мужчин не проняло.

– Шагай давай!

Теперь я шла своими ногами, не волоком, меня только подталкивали в спину, указывая направление. Мы пересекли несколько коридоров, арочный проход вывел нас в еще одно круглое помещение, и впереди показались массивные двустворчатые двери из красного дерева.

Когда меня впихнули в них, стражники выглядели, как побитые собаки. Я удивленно проследила за тем, как оба мужчины падают ниц, едва не стукнувшись лбами о пол. Я же стояла и ошарашенно наблюдала за ними, потом перевела взгляд на стол, стоящий впереди. За ним, зарывшись в ворох бумаг и книг, сидел пожилой мужчина. Худой, с выпуклыми глазами на скелетообразном лице – словно череп обтянут тонкой кожей, и сухими, потрескавшимися губами. Старик поднялся из-за стола, черная мантия с шелестом спала на пол водопадом, ее удерживала лишь серебристая брошь в форме колоска пшеницы.

– Встать! – от его зычного голоса вздрогнула даже я.

Стражники торопливо поднялись, не поднимая взгляда, один из них шагнул вперед.

– Господин Виньер, поймали воровку на главной площади. Украла пирожок у Горгорина.

Старик перевел взгляд на меня, внимательно присмотревшись, взмахнул рукой, и стражники бросились к двери. Не вышли из кабинета, встали у выхода.

– Подойди, – это уже мне.

Я шагнула вперед. Без особо страха заглянула в глаза господина Виньера, и по телу пробежали мурашки. Главный королевский страж мог наказывать преступников тем, что просто может смотреть на них – столько злобы было в его глазах, пробирающей наскозь.

– Господин…

– Я не давал тебе слова, молчать! Давно промышляешь воровством?

У меня даже глаза вытаращились. Быстро замотала головой и осторожно произнесла:

– Я хотела есть…

А теперь и пить мне хочется намного сильнее, чем раньше. Сладкий пирожок вкусный, но слишком приторный. Мой взгляд метался по кабинету, но ни бутылки, ни графина с водой видно не было.

– И что, ты считаешь, что это оправдание? Если каждый, кто хочет есть, станет воровать, то для чего вообще торговцы?

Я молчала, не зная, что сказать. В мыслях проносились только маты, но боюсь, в этом разговоре они неуместны.

– Отвечай!

Вздрогнув, замотала головой. Вот теперь мне было страшно. Главный королевский страж не выглядел жалостливым, и чую, пощады мне не будет.

– Я отработаю, пожалуйста! Только дайте мне хоть какое-то задание!

– Уведите ее, немедленно!

Стражники тут же подскочили ко мне, с силой схватили за предплечья и поволокли на выход. От боли и внезапно накатившей злости, я не соображала, что делаю и в сердцах выкрикнула:

– Тварь безжалостная!

Напоследок, прежде чем меня вытащили за дверь, я увидела свое будущее на лице господина Виньера – мне конец.

Еще несколько коридоров, темное помещение, лестница вниз, и меня бросили за одну из железных дверей. В крошечной камере не было даже окошка, а пол и стены были покрыты толстым слоем пыли. Следующие несколько часов, или минут – для меня теперь время не имело счета, я чихала. Легкие оказались забиты пылью мгновенно, и без того грязная одежда стала еще грязнее.

За мной пришли все те же стражники, молча потянули на выход, потом на улицу и снова на площадь…

Я щурилась от слепящего меня солнца, пока на мои руки и ноги надевали кандалы. Народу здесь собралось немыслимое количество, шумные разговоры сливались в один сплошной вой…

Мне было все равно. Я чувствовала себя так, словно меня прокрутили через мясорубку. Сонливость, усталость, голод, жажда… Не о такой жизни я мечтала.

Меня увели на небольшое возвышение, впереди было еще одно – на него уже поднимался главный королевский страж. Все в той же черной мантии, начищенных до блеска сапогах и с лютой злостью во взгляде.

Два дня проведенные словно в аду, две ужасные бессонные ночи… Нет, это все неправда, я просто сплю.

– …приговор вступает в силу с момента его оглашения, спорам и обжалованию не подлежит!

Сухощавая рука уже занесла деревянный молоточек над бронзовой пластиной, как вдруг из толпы вырвался мужчина, грязный, в лохмотьях, со спутанными темными волосами. Он бросился к возвышению, на котором стоял страж, и упал на колени.

Мысленно прокляла его. Задерживает только весь процесс! Отвели бы меня уже в камеру, или куда там, может хоть там вода есть. Я нервно усмехнулась и ссохшиеся губы треснули, от резкой боли из глаз брызнули слезы.