Полли Еленова - Из Злодейки в Толстуху

Она представляет рядом Анда во весь рост. Волосы его пусть разметает ветер, а взгляд будет направлен только на неё.

– Враг будет повержен, – усмехается и наступает на видимого только ей противника.

Он достаёт свой меч и начинается бой.

– Во баба даёт, – выдыхает Глеб, пожирая её взглядом. – Слушай, – глядит на того, кто первым заговорил с Изидой, – ты ж хотел это место популярнее сделать. Нашёл уже инструктора, нанял кого?

– Ты думаешь… – он не договаривает, возвращая внимание толстушке, ставшей вмиг какой-то даже гибкой и проворной с мечом в руках. И в тёмных раскосых глазах его мерцает сомнение пополам с интересом.

– А почему нет? Загрузим в интернет видео с ней, оно представь, как разлетится! – Глеб толкает его плечом и кивает в сторону паренька, который снимает Изиду на телефон. – Живая реклама. Да сюда толпы ходить будут. Это же нелепо… И, что б меня черти драли, круто как!

– Мм… – он продолжает наблюдать за толстушкой, и ухмыляется. – Эй, мамаша! А хватит тебя на пару занятий в день? Работа не нужна? По субботам и вторникам.

Изида не отвечает, разрубая Анда на мелкие кусочки.

– Фух, – ухмыляется она, оборачиваясь к мужикам, – даже легче стало. Сколько платить будешь?

– Ну, не обижу, – усмехается он. – Тысяч пятнадцать, плюс-минус, как дела пойдут. Будет больше людей на занятиях, больше и зарплата, так у нас делается.

Изида побрасывает меч и ловит в воздухе за рукоять. Это заставляет мужчин вздрогнуть, всё же, не пластик вверх подкидывает.

***

Вместе с Алукерием Ирочка лежит под тяжёлыми шкурами и тяжёло дышит, глядя в огонь.

Господи, что ж она делает-то…

Ладно, с Андом, казалось, всё словно эротический сон, а теперь-то?

Одновременно и довольная и несчастная, она приподнимается и задумчиво касается себя пульсирующими пальцами, проводит линию от хрупких плеч к ключицам и чуть ниже.

Алукерий не сводит с неё своих странных мерцающих глаз. Вокруг на полу разгораются странные символы, и такие же начинают проявляться на коже Ирочки едва заметным сиянием.

– Ну, что могу сказать, – потягивается Алукерий, – госпожу я совершенно точно ощущаю… Но обряд проведём позже. Ещё проведём… – заканчивает он как-то странно, и валит Иру на шкуру, нависая сверху. – А то ты на праздник опоздаешь. Он сегодня в честь победы Анда и вашей свадьбы.

– Что? Бал? – Ира упирается ладонями в его крепкую грудь. – Скоро?

– Уже, – он заламывает её руки, прижимая их к полу, и склоняется для поцелуя, только вот впивается ей в шею. И… начинает мурчать. Буквально, как кот, покрывая при этом шею и ключицы Иры болезненными, но жаркими поцелуями.

Но она вырывается и, прикрывшись шкурой, выбегает из его комнаты, бросая ему напоследок:

– Животное!

– Ну да, – недоумевает Алукерий и лениво растягивается на полу, – типа того…

Анд же, в которого врезается Ира, хватает её за плечи и рассматривает внимательно и жёстко, сужая глаза.

– Изменила мне, девка?!

Но разбираться с ней нет времени. Люди должны думать, что всё проходит так, как надо.

Анд отводит Иру в её покои, где её тут же перенимают в свои руки служанки.

Сам же уходит в тронный зал. Он заполнен шумом голосов, музыки, хохота и запахом браги.

Длинные столы стоят в ряд и ломятся от еды. Полуголые девицы снуют меж ними, подавая выпивку, прислуживая, следя за порядком.

У дальней стены, будто просто для фона, танцуют гибкие и миловидные танцовщицы.

Горящими свечами украшено всё вокруг. Удивительно, как до сих пор не случилось пожара. Но умаслить богиню огня стоило, чтобы та не прокляла их и не прислала к замку своих мерзких слуг.

Анд, облачённый в мягкие доспехи и мех, как того требуют его традиции, садится на трон, что некогда принадлежал Изиде. И берёт со стола кубок с вином.

В зале воцаряется тишина.

Но он обводит всех мрачным взглядом и поднимает кубок, натягивая на лицо улыбку.

– Продолжаем! Госпожа… – развязная, напускная усмешка, – стесняется. Скоро она выйдет.

Зал взрывается хохотом, и музыка играет вновь.

Смеются лишь люди Анда…

***

Должно быть ответственность за то, чтобы сказать Ирочке как себя вести на «балу» лежала на Кере, но он это весело проигнорировал и поставил перед фактом слишком поздно.

С него станется даже не сменить позу, валяясь на шкурах, глядя в огонь, решив, что сны, которые он видит в людском мире, куда интереснее бахвальства и фарса Анда.

Которое взбаламутить не позволяет новоиспечённый договор.