Анна Верещагина - Ещё одна жизнь злодейки. Игра на выживание

Диана Эрскин

Звук похоронного колокола разнесся эхом по кладбищу.

Не большое семейное кладбище, где проходили похороны находилось на территории резиденции, было безжизненным, будто труп.

Присутствующие дворяне выражали соболезнования, а семья Эрскинов подавляла свое горе.

Смерть младшего сына маркиза для всех была неожиданной. Кто знал, что он умрет так внезапно и так благородно защищая старшую сестру…

Глубокий чёрный гроб, с выгравированным крестом, занял своё место в свежевырытой земле. Когда чёрная земля намокла, гроб засиял, отражая серые облака.

Маркиза Таян утешала похожую на призрака Кармелу, натянув на лицо великолепную имитацию несчастного лица.

− Это, глубочайшая потеря для всех нас. Я скорблю вместе с вами!

«Дружелюбное» светское общество, узнав о случившемся, естественно бросилось утешать несчастных родителей погибшего Тимбелла.

Я подняла глаза к небу.

Даже оно плачет, орошая зонты присутствующих скудными каплями воды. По моемому, затянутое серыми тучами небо намного искреннее нежели это аристократическое сборище в траурных нарядах. Возможно, некоторые гости действительно разделяли скорбь представителей рода Эрскинов, однако таких было не много.

− У вас, наверное, разбито сердце….

Повернув голову на знакомый голос, принадлежащий маркизе Маргорет Таян, я медленно моргнула, демонстрируя женщине свое мрачное настроение.

Наверняка ощущая исходящую от моего тела ауру мрака с нотками меланхолии, женщина проницательно поежилась.

− Ваше “наверное”, абсолютно не уместно, однако, оно абсолютно точно характеризует вашу скорбь.

Глаза маркизы округлились от ответной грубости, но я не стала дожидаться её недовольства, а попросту ушла из общей толпы скорбящих.

После случившегося прошли лишь сутки. Несмотря на это смерть наступала мне на пятки, отчего я полностью была истощена.

Я хотела сбежать.

Я хотела исчезнуть.

Я хотела притвориться, что ничего не произошло, но я не могла.

Нельзя больше дрожать.

Я тихо гуляла по мрачному кладбищу погруженная в свои мысли.

В данный момент меня терзал единственный вопрос, касающийся причастности Феликса ко всей этой истории.

Вероятность правдивости сказанного Бардом была весьма велика, и чтобы не томить себя догадками, я решила пойти напрямую к Феликсу.

Даже если он мне решиться солгать, уверена, я почувствую это.

Я же женщина.

Проницательность и чувствительность в нас − женщинах, закладывается с момента развития в утробе матери. Как бы глупо это не звучало, это факт.

Долго искать Эсклифа не пришлось. Увидев мужчину за пределами кладбища, я нахмурилась.

Он казался человеком, которого я прекрасно знала, однако он уже был не тем.

Он сделал шаг вперед. Я наблюдала как ко мне приближается высокий и крупный мужчина облаченный, как и все остальные, в траурный костюм.

Есть только один человек с взглядом, подобным волчьему. Серо-зеленые глаза внимательно смотрели на меня.

− Похороны уже давно закончились. Все гости ушли.

Напряжение Эсклифа отчетливо слышалось в голосе. Он едва мог говорить, и я, не удержавшись, в конце концов рассмеялась, глядя на его исказившееся испугом лицо.

− Почему так удивлен? Ты словно призрака увидел.

− Нет, дело не в том, что я был удивлен. Просто….

− Неужели так плохо, что я жива?

Между нами повисла театральная пауза.

− Что ты имеешь в виду? Конечно же, нет.

Эсклиф быстро огляделся по сторонам.

Несмотря на то, что был день, вокруг нас все погрузилось в темноту из-за угрожающей пелены чёрных клубящихся туч, заволакивающих небо, словно расплывающееся пятно чернил, пролитых в воду.

Хотя я не слышала раскатов грома, подняла глаза вверх и увидела, как небо рассекли белые зигзаги молний.

− Тогда в лесу… когда, на моих глазах умирал Тим, появился Бард. Он обмолвился, что именно ты должен был умертвить меня.

“Грохот грома!”

Порывы ветра, словно по сценарию, усиливались, развивая по ветру черную вуаль, укрывающую мое лицо. Перед выходом Миа долго уговаривала меня набросить на голову полупрозрачную ткань, дабы скрыть последствие недавней пощечины.

− Феликс, скажи же, что он солгал мне…

В тот миг послышалось то, чего я больше всего не желала услышать.

− Нет. Он не солгал.

С того момента я лишь молча радовалась, что послушалась служанку. Ведь трепыхающаяся от ветра вуаль, скрывала накатывающие эмоции.