Намор - В третью стражу. Автономное плавание

Вдобавок он был великолепно образован, умен и говорил с ней обо всем на свете. Объяснял трудные места в философии Ницше, рассуждал о живописи немецких символистов и романтиков, трактовал понятие нравственного императива, читал наизусть Шиллера и Бюхнера и напевал сильным баритоном мелодии Вагнера и Хуго Кауна. Чего еще могла желать Вильда? Разве что поцелуя этих четко очерченных губ, объятий, пылкой страсти. Однако доктор Баст фон Шаунбург, несмотря на свою молодость, оказался человеком консервативных взглядов. Он ухаживал с основательностью прусского чиновника, а не баварского дворянина. И овладел ею только после того, как церковь в лице своего толстого и нещадно потеющего представителя объявила их мужем и женой.

«Овладел, – Вильда подумала об этом буднично, без обычного для мыслей такого рода раздражения. Возможно, ей помогали сейчас физические усилия, с которыми связан бег на лыжах, да и морозный воздух приятно холодил щеки и лоб, не давая впасть в гнев или поддаться накатывающей по временам истерике, бессильной пока перед мужеством ее сердца. – Овладел…»

Ну что ж, это была истинная правда: семь месяцев назад Вильда стала женщиной. То есть технически именно так, но, тем не менее, обстоятельства их первой брачной ночи и тех немногочисленных последовавших за ней ночей, когда фрау Шаунбург оказывалась в одной постели с мужем, оставляли большой простор для спекуляций самого широкого толка. К сожалению, справляться с упавшим на нее как обвал разочарованием и недоумением приходилось своими силами. Посоветоваться было не с кем, некому даже просто пожаловаться, а в книгах ответа на мучившие ее вопросы не находилось, не считая, быть может, одного лишь Мопассана. Однако Вильда не склонна была считать, что Баст ей изменяет. Что-то подсказывало – это не так. Но тогда что? Что, во имя всех святых, превращало милого, в общем-то, человека в холодную бездушную машину для пенетрации [4] Проникновение ( лат .). .

«Хм… – она даже улыбнулась мысленно и чуть-чуть покраснела, – весьма точное определение». Но на самом деле ей было не до смеха.

Вот и вчера. Баст появился дома совершенно неожиданно, не взяв на себя труд ни телеграмму послать, ни позвонить, хотя в «замок» уже несколько лет как был проведен телефонный кабель. Но это практически сущие пустяки, поскольку его поведение можно объяснить, например, желанием сделать сюрприз. Что ж, сюрприз удался. После трех недель разлуки, когда не знаешь, то ли радоваться, что господина фон Шаунбурга носит бог знает где, то ли горевать, он возникает вдруг на пороге дома, пахнущий коньяком, сигарным дымом и кельнской водой. Улыбается, как какой-нибудь киноамериканец, смеется над ее изумлением от оранжерейной розы и… И ничего. Он хороший друг, когда и если рядом. Он заботливый супруг в тех немногих эпизодах, где и когда ему дано это продемонстрировать, но сегодня ночью он был с ней так же бездушно холоден, как и всегда. И, как всегда, ей не удалось «настроиться», потому что даже то малое, что осталось у Вильды от вспыхнувшей два года назад страсти, исчезало в присутствии этой выверенной техничности. Говоря откровенно, сегодня ночью Баст ее в очередной раз изнасиловал, но на него даже обижаться глупо: ведь сам он от этого, судя по всему, тоже не получал ровным счетом никакого удовольствия. Он просто выполнял супружеский долг так, как его понимал, и то, что Вильда до сих пор не забеременела, являлось всего лишь вопросом статистики. Во всяком случае, так объяснил ей сам Баст, не стеснявшийся обсуждать с женой самые тонкие вопросы физиологии, но никогда не говоривший с ней на тему их личных отношений.

– Выпьем кофе? – предложил Баст, когда они добрались до деревни.

– Да, пожалуй, – улыбнулась она в ответ. Настоящая немецкая жена должна улыбаться мужу, показывая, что у них все в порядке.

Они оставили лыжи у крыльца и зашли в дом. Это был маленький деревенский трактир, возможно, и не балующий посетителей разнообразием закусок и горячих блюд, но зато предлагающий путнику то же доброе отношение, что получали и собиравшиеся здесь по вечерам местные жители. Ну, а семейство Шаунбург и вовсе не было «случайными прохожими». Замок риттеров Шаунбург стоял в долине как бы ни дольше, чем существует эта деревня.

Вильда спросила горячего шоколаду. Баст сидел напротив, пил кофе и раскуривал сигару. Рюмка коньяка, стоявшая перед ним, осталась нетронутой.

– Вильда, – начал Баст, становясь серьезным, и фрау Шаунбург неожиданно поняла, что вся эта лыжная прогулка была задумана с одной только целью: поговорить с ней о чем-то чрезвычайно важном.