Анна Алора - Мой любимый глюк

Я встала с качелей, и постояла пару минут, вдыхая чуть горьковатый, пахнущий поздней осенью воздух. Легкое головокружение после любимого “вверх-вниз”прошло, и я, потянувшись, пошла к подъезду.

Однушка встретила меня теплом и зычным мявом Флавика.

– Что, Флавушка, кушать хочешь? – задала я риторический вопрос алчно глядящему попеременно то в пустую миску, то в мои глаза, коту.

Флавик кот у меня не простой, а натуральный британец. Подобранный, правда, на соседней помойке еще малышом.

Характером обладал найденыш истинно британским. Пожрать же любил так, что если бы мог говорить, то я уверена, после каждого приема пищи говорил бы одно:

– Что-то я не наелся.

Мужик, натуральный мужик. И повадки такие же. Поесть, поспать, погулять. Правда, вот с “погулять” Флавик расстался в возрасте девяти месяцев, и с тех пор я неоднократно, особенно по весне, замечала его укоряющий взор. Душа, несмотря на казалось бы, отсутствие определенных возможностей, все-равно просила.

Просила воплей, особенно на полную луну. Просила свободы и романтики. И как-то раз Флавик поддался своим желаниям, и даже вышел на площадку, когда я неплотно закрыла дверь, вынося мусор.

Его не было целые сутки.

А на следующее утро, несчастная морда с поцарапанным носом сидела у порога и утробно завывала.

Больше попыток вырваться на свободу и урвать свой кусок романтики умный кошак не предпринимал. Видимо, понял, что “нас и здесь неплохо кормят”.

Да и я, глядя на его довольную морду и лоснящуюся шерсть, забывала о своем одиночестве.

Что ни говори, а когда тебе тридцать два, поневоле задумаешься, о собственной жизни.

Время идет, живешь себе в однушке с котом и проводишь жизнь практически на работе. Сутки через трое, это, конечно, вполне себе щадящий график. Но я не выдерживала, и для себя выбрала тот, от которого многие отказывались.

Сутки через двое.

А что?

Ни семьи, ни детей. А когда приходишь, и видишь Флавика, душа, конечно, радуется. Но. Вот куда с большей радостью я бы увидела на его месте прекрасно сложенного мужчину с длинными белыми волосами, собранными в высокий хвост.

С чуть кривоватой улыбкой и глазами, полными страсти. Изумрудными, как море. Его руки с длинными, чуткими пальцами зарываются мне в волосы, а губы, жесткие и требовательные, накрывают мои, заставляя стонать.

– Мряууу! – завопил Флавик.

– Да чтоб тебя! – заорала я, приземляясь пятой точкой на плитку, коей не так давно умудрилась, в итальянском стиле, выстлать прихожую.

Всем хороша плитка. Да скользкая, зараза, оказалась.

И я хороша. Размечталась с недосыпу, да и Флавику на хвост наступила.

– На ходу спишь, подруга! – укорила я себя. – Блондины с длинными волосами мерещатся.

И вот тут я замерла.

Ведь блондин этот мне мерещился уже не единожды. Вот, бывало, закрою глаза, а он тут как тут. Прямо передо мной.

Смотрит вроде на меня, а на самом деле – сквозь.

Происходило, правда, это странное явление только тогда, когда я, вот как сегодня, приходила с дежурства практически не выспавшаяся. За последние две недели уже третий раз его вижу.

Однако сегодня этот глюк, как я про себя называла сие явление, что-то изменил в моем восприятии.

Потому что этот мужчина, который уже, похоже, стал моей навязчивой мечтой, идеей фикс, как любят говорить психиатры, сегодня посмотрел не сквозь меня, а прямо мне в глаза.

Вот тут я ойкнула, и сказала себе обреченно:

– Зоенька, детка моя, а не пора ли тебе сходить к Павлу Егорычу, родная?

( Павел Егорыч это наш больничный психиатр)

– А пока – спать, спать и спать, – строго сказала я себе. – Ванна? Потом. Все потом. Сейчас только легкий душ и бегом в нагретую Флавиком постельку.

Флавик, зараза такая, несмотря на купленные специально для него два лежака экстра класса, предпочитал спать именно у меня. Хорошо, что в ногах. Потому как близкого соседства с усатой кошачьей мордой я не переносила.

Щекотно.

Легкий душ мне явно пошел на пользу, и в голове посветлело. По крайней мере, никакие высокие стройные блондины уже перед глазами не маячили.

А вид нагретой постельки манил к себе. Я юркнула под одеялко и свернулась калачиком, вдыхая запах свежевыстиранного белья.

И не просто свежевыстиранного, а еще и высушенного на воздухе. Я обожаю сушить белье именно так. Нет ничего более приятного, как зарыться носом в пахнущую свежестью подушку, и, создав себе такое уютное гнездышко, забыться сном.

Ах, как хорошо!