Вячеслав Васильев: Memento mori (СИ)

Ладно, чего это я разворчался, словно старик? Ах да! Я и есть старик. И не спится мне в моём сне, наверное, тоже из-за банальной старческой бессонницы. В общем - всё. Заканчиваем причитать, и лезем к выходу, то есть к просвету, виднеющемуся между задернутыми шторками балдахина.

Путь, между прочим, оказался неблизким. Но я его преодолел. Чем могу гордиться, наверное. А почему нет? С поправкой на возраст, это сравнимо если не с километровым забегом в семнадцать мальчишеских лет, то со стометровкой уж точно. По крайней мере, одышка и учащённое сердцебиение наличествуют. Так, немного отдышаться, и идём дальше.

Я отодвинул одну из шторок. Точно. Всё тот же сон. Та же спальня, что и вчера. Тогда её не рассмотрел, ибо был ещё больше не в себе, чем сейчас, а теперь света единственной свечи, стоящей в канделябре на чём-то вроде прикроватной тумбочки, только увеличенной раза в два и густо изукрашенной сложным орнаментом, явно недостаточно, чтобы рассмотреть помещение во всех подробностях. По крайней мере, из кровати. А вот если взять источник света в руки и устроить небольшой обход...

Так я и сделал. Нельзя сказать, что исследовательская экспедиция по собственной спальне оказалась таким уж лёгким делом, но мне это удалось.

Шаркая растоптанными шлёпанцами, обнаруженными на коврике у кровати, я первым делом проковылял к предмету, опознанному как большое овальное зеркало в человеческий рост. Причём оно не висело на стене, как все нормальные зеркала, к которым мы привыкли, а гордо покоилось рядом с тумбочкой, опираясь на пол четырьмя массивными лапами подставки. За эту 'сладкую парочку', между прочим, подозреваю, антиквары бы отвалили неплохие деньги.

При ближайшем рассмотрении зерцало оказалось таким же древним, как и я в этом сне, если не ещё древнее. Предметы, как правило, живут дольше, чем люди. Особенно старинные, сделанные на совесть. Но и они всё же не вечны.

Вот и на эту вещь время уже наложило свой отпечаток. Рама из драгоценных пород дерева местами потрескалась, вырезанный на ней орнамент в некоторых местах стёрся почти до основания, серебро, которое раньше использовали в зеркалах вместо алюминия (точнее, это сейчас алюминий используют вместо серебра), потускнело, но всё же своё отражение рассмотреть было можно.

Что ж... Дрожащей рукой я поднял свечу повыше. Так, теперь видно...

Из зазеркалья на меня таращился древний старикашка, до боли похожий на любого из троицы, что волокла меня вчера по лестнице.

'Однако... Атос, Портос, Арамис... И д'Артаньян. Сто лет спустя', - как-то невесело подумалось.

Поднеся свечу поближе к зеркалу, я и сам чуть ли не ткнулся в него носом, пытаясь рассмотреть себя подробнее.

Глаза... У зазеркального старца они были блёкло-серого цвета. А у меня от рождения - карие. Впрочем, на фоне остальных разительных изменений, которые претерпел мой организм, смена цвета глаз - это, право, такая мелочь...

Оторвавшись наконец от созерцания своего отражения, я продолжил обход. Не мудрствуя лукаво, решил двигаться вдоль стеночки по часовой стрелке. 'Стеночка' оказалась увешанной оружием. Причём исключительно - холодным. Не то, чтобы очень густо, но несколько щитов, скрещенных мечей, секир и почему-то дротиков, хотя мне казалось, что они вроде из другой эпохи, в наличии имелись. А вот огнестрела - хотя бы в виде какого-нибудь завалящего мушкета, видно не было. Из чего можно сделать вывод, что местная наука и техника до изобретения пороха ещё не доросли.

Особое внимание я уделил потайной двери, через которую попал в это помещение. Точнее, тому месту, где она должна была находиться. Никаких признаков её наличия не обнаружил. Сделано на совесть, однако...

Дальше нарисовался камин. Большой... И холодный. Очевидно, спальня обогревалась только в холодное время года. По моим ощущениям, неплохо было бы чуть-чуть прогреть её и сейчас, но, похоже, местные бароны куда как менее изнежены, чем простолюдины в моих родных краях.

Больше ничего интересного вдоль этой стены я не нашёл. Следующая тоже не выделялась ничем. Кроме 'парадной', так сказать, двери, которую я обошел по большой дуге. Был, конечно, соблазн - выглянуть, посмотреть, а что там за ней. Но не в таком же виде Моей Милости бродить по окрестностям. Это ж только людей пугать! Да и гораздо больше, чем двери, меня сейчас интересовали два больших стрельчатых окна в противоположной стеке. Сквозь их стёкла лился мягкий лунный свет, что давало надежду рассмотреть окрестности если не в подробностях, то хотя бы в общих чертах.