Сергей Шкенёв - Джонни Оклахома, или Магия крупного калибра

Тот поклонился ректору и улыбнулся:

– Нам же приказано принять студентов из Груманта, не так ли? И что нам мешает поселить их в общежитии согласно традициям и сделать вид, будто ничего не происходит?

– А что-то должно происходить?

– Дуэли, экселенц. Единственная женщина среди шести с лишним сотен великовозрастных лоботрясов… Да будь это даже бородатая гномка, за её внимание и благосклонность развернётся настоящая война. И кто, как вы думаете, станет первой жертвой той войны?

– Дуэли, между прочим, запрещены эдиктом покойного императора Джорджа Четырнадцатого.

– Но не на территории Университета, экселенц. Я со всем тщанием изучил текст эдикта, и там говорится о запрете поединков на людных улицах, площадях и рынках. Если позволите, то я могу прочитать студентам несколько лекций по законодательству империи, упомянув данный запрет как образец неправильного толкования воли императора его необразованными подданными.

– И ты думаешь, они поймут намёк?

– Умные поймут, а дуракам достаточно взять их в качестве примера для подражания. А в случае с варваром и объяснений не потребуется – северное побережье империи постоянно страдает от набегов норвайских дружин, и само существование рикса является достаточным поводом для его убийства. Тем более что при правильном толковании закона оно убийством и не будет.

– А остальные двое?

– Неужели дворяне не вступятся за соотечественника?

– За норвайца?

– За виконта Оклендхайма, экселенц!

– Любопытно… – гросс-магистр на мгновение задумался, а потом на его лице появилась улыбка. – И кого, мой любезный Джованни, ты видишь главным исполнителем этого плана?

Деканы заволновались, и фон Зальца выразил общее мнение:

– Такое дело нельзя доверить человеку неблагородного происхождения. Нисколько не сомневаюсь в способностях почтенного статс-секретаря, но в Императорском Университете обучаются исключительно дворяне, так что некоторые вопросы ему никак не решить. Это мы с вами, господа, способны оценить острый ум, образованность и стремление к самосовершенствованию, а у юных дебилов… простите, у юных дворян превыше всего ценятся древность рода и количество марок в сундуках. Увы, Джованни не может похвастаться ни тем и ни другим.

– Спасибо за лестный отзыв о моих умственных способностях, сэр Иоахим! – Морган поклонился декану. – Но именно эти способности говорят, что ничем руководить, и тем более назначать главного, не нужно. Всего лишь требуется исполнять обязанности, точно следуя букве закона. Будь что будет, и свершится чему суждено!

Собравшиеся на совет учёные мужи оценили цитату из рукописного наследия Небесных Богов и наградили статс-секретаря аплодисментами. Не зря же ораторское искусство ценится в империи гораздо выше привычной магии и почти наравне с недавно открытыми и малоизученными боевыми магическими способностями.

И тут же о тайном разделе имперской науки вспомнил ректор:

– А если студенты из Груманта выкажут явные способности к обучению? Самым успевающим и талантливым мы обязаны предложить продолжить образование на… Ну, вы поняли, господа?

– Они не успеют проявить свои способности, экселенц, – твёрдо пообещал Джованни. – Гарантирую, что через шесть месяцев в Университете не останется ни одного чужака. Кто желает заключить пари, господа?

Столица империи произвела на Ивана Смирнова двойственное впечатление. С одной стороны, после провинциальной и полудеревенской Лютеции город поражал размерами и обилием колоссальных сооружений, а с другой… Даже воздух Лунгдума имел горький привкус роскошного упадка и великолепного загнивания. Это ощущение усиливали памятники ушедших эпох, часто представляющие собой лишь развалины с пасущимися в зарослях мелкого кустарника козами. Попадались мраморные дворцы с дубовыми брёвнами на месте недостающих колонн, приспособленные под рынки ипподромы и стадионы и многое другое, незаметное местному жителю, но бросающееся в глаза чужеземцу. Тем более человеку из иного мира и времени, родившемуся в момент развала куда более великой Империи.

Видимо, рикса-демона посетили похожие мысли, так как Вова покачал головой и заметил:

– Ещё одни Лужники с торговлей трусами вразвес по оптовым ценам.

Ивану нечего было ответить, и он просто кивнул. Ну да, любая империя – это, прежде всего, император. Всё держится на его личности, и если не подготовлена достойная смена, то государство уходит в никуда вместе с человеком. Рано или поздно, но уходит. Порой агония растягивалась на века, но чаще всего крушение происходило мгновенно. Что значат для истории какие-то сорок-пятьдесят лет?