Фарход Хабибов: Похождения либераста Варсонофия Кварцева-Бородворкина в 1941 году (исходный вариант) (СИ)

Причем почему-то он объединял патриотизм и Сталина, хотя Сталин, конечно много сделал для патриотического воспитания граждан СССР, но патриотами РФ (Украины, Казахстана или Туркмении) были не только сталинисты.

Кварцев боялся настоящих националистов, ведь те люди не умные, они больше животные, и могут настучать по организму старого либерала, интереснее было переругиваться с коммунистами (сталинистами), патриотами, державниками и единоросами. Ведь эта публика, не так отморожена как нацисты, и скорее всего не побили бы Варсонофия. Ну в этом он был прав, его оппоненты, как раз не собирались его бить, и не били, но словами огорчали не раз. Так как Бородворкин в истории, литературе, да и во всей сфере знаний был невеждой, и потому он не раз сам себя загонял в тупик, своей ложью или невежеством.

Как только мятежники устроили на Украине, переворот и правительство Януковича бежало, Кварцев заговорил о украинском патриотизме. Так получилось, теперь, он признавал украинский патриотизм, несмотря, на то, что не менее 60% этого патриотизма, были банальным антикоммунизмом и русофобией.

И тут главный фактор был тот, что США и ЕС поддерживали этот "патриотизм".

*******************************************************************

Так вот, Пыжик (бывший Кварцев-Бородворкин) теперь ощутил, что его тело помолодело, ведь это было не рыхлое и вязкое тело ленивого пенсионера, а тело молодого человека. И тут Пыжик (для удобства повествования) опомнился, ведь стоило появится комментарию от некоего САВАОФа, как его закинуло сюда.

"Интересно, это точно времена красного вампира, или мне снится?" - подумал Пыжик.

- Становись! - Прозвучала команда и все бросились, на голос, Пыжик решал полежать. "Не буду служить красным едросам" - решил он.

-Красноармеец Пыжик, тебе что, особое приглашение нужно, - рявкнул очутившийся рядом молодой человек с какими-то треугольниками в петлицах.

- А не хочу, не буду я служить и прислуживать красной банде, и тебе не советую.

Молодой человек с треугольниками, подошел ближе, и больно пнул Пыжика под ребра.

- Будешь сука, тут мне контрреволюцию, разводить быстро в особый отдел попадешь!

Тут же рядом появился давешний ростовчанин (а может донетчанин, или луганчанин) и попробовал помочь Пыжику:

- Товарищ сержант, не стоит его в особый отдел отдавать, он итак дурачок, так еще и на солнце перегрелся, я сейчас его сам приведу, вы идите.

Сержант ушел, а донетчанин, так же мягко выговаривая звук "г", схватил за ухо Пыжика, и тому пришлось встать (не лишаться же уха).

- Юлька, говно ты московское, что офонарел, ты знаешь за такие речи можно и пулю в лоб получить перед строем. Война началась, немец прет окаянный, а тыт тут антимонии разводишь, бегом в строй скотина.

И подгоняемый пинками Пыжик побежал вперед, а там все красноармейцы уже построились, и перед строем ходил командир.

- Товарищи красноармейцы, немецкие фашисты, вторглись в пределы нашей Родины, и мы обязаны защитить социалистическое Отечество. До места, где мы должны построить оборонительную линию, еще десять километров, потому нам необходимо сделать еще один бросок. Направо! Шагом, марш!

И людская толпа, идеальным параллелепипедом двинулась на запад. При этом командиры и сержанты, подгоняли и подгоняли бойцов, а донетчанин, подгонял временами пинками Пыжика. Оказывается на самом деле, красноармеец Друценко, уроженец Волновахи, что под Донецком, донетчанин, и потому его "г" было непривычным для Пыжика.

Прошло полтора часа усиленной ходьбы, и запыхавшиеся бойцы, были на месте, это оказался берег реки и мост, который и пришлось охранять роте. Роте усиленной батареей 45мм противотанковых орудий и батареей 76 мм пушек, предстояло оборонять мост и этот берег реки, от немцев. Но немцев пока не было, зато сплошным валом шли отступающие войска и беженцы.

И тут Пыжик попытался проявить характер, отказавшись рыть стрелковую ячейку. Тут сильнейший удар в глаз от сержанта Шальных, не только украсил правый глаз Варсонофия в ультрафиолетовые тона, но и усилил сознательность его. И Добрушкин стал рыть ячейку, причем так ретиво, что даже бывалый Друценко только диву дался.

- Юлька, хватит, ты же сейчас до Антарктиды дороешься, лучше винтовку свою почисть.

- А пошел ты, патерналист чертов!

- Юлька, за твои московские ругательства, я тебе сейчас и под вторым глазом прожектор поставлю, и ноги наизнанку выверну, ты меня понял?

Юлий (теперь уже окончательно Юлий), оценивающе осмотрел на бугры мышц под гимнастеркой соседа, и инстинкт самосохранения посоветовал ему заткнуться.